Angry fancy goldfish in pajamas
Название: Неудачники
Автор: Towaristsch Mauser
Фандом: Rise of the guardians
Размер: миди (макси?), 18к слов, в процессе
Пейринги: Кромешник/Джек... кому я вру, Джек/Кромешник
Категория: слэш
Публикация: запрещена
Дисклеймер: C миру по нитке - графоману фанфик.
Жанр: эээ, ну как обычно у меня. романс, наверное. + нимножко доброго юмора)
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: А что, если бы Кромешник продолжил уговоры по перетягиванию Джека на темную сторону силы? Бойтесь своих желаний, да.
Посвящение: Хризе.
Предупреждение: Не то что бы что, но захотелось вот почесать пальцы о клаву))) Есличо, я только мультик смотрел, книжку особого желания читать нет и вряд ли будет, но написать хочется) Так что канонодрочерам, наверное, не ко мне. И вообще, в скачанном мною мульте этих персонажей звали, простите, Страшила и Морозила, что не могло не сказаться на восприятии!
читать дальше"Хорошо тому, кто знает,
Как опасен в океане
Айсберг встречным кораблям."
Посох хрустнул. Жалобно, как живой, застонал и переломился в руках Кромешника.
– Тыы-ы... – только и смог выдохнуть Джек. Это не посох, это ребра треснули, и, надломившись, вошли в мягкие ткани. Как ампутация наживую.
– Нравится так? – усмехнулся Кромешник, скаля белые, острые зубы. Здесь, на вершине, не было никого, кроме них, небо сеяло снег, как песок. Ветер выл на одной ноте.
Джек облизнул пересохшие губы, невольно пересчитал ребра. Ребра были целы, но он чувствовал себя слишком живым, и даже ноги, кажется, заныли от холода.
– Вижу, что тебе нравится, – довольно ухмыльнулся Кромешник, расчесал волосы пятерней. – Наслаждайся, мешать не буду.
Обломки упали, пробив хрупкий наст, Джек, лишившись посоха впервые за столько лет, едва стоял на ногах. А сколько, кстати, лет? Он и сам не знал. Сто лет неудачи. Кровь прилила к щекам, и пришлось схватиться за скалу, чтоб не упасть.
Кромешник развернулся было, но потом явно передумал. Оглянувшись через плечо, он смотрел, как Джек пытается придти в себя.
– А ведь я предлагал, – притворно огорчившись, вздохнул Кромешник. Взвился черный песок, взметнулось огромное лезвие. Удар спиной о скалу вышиб дыхание, но Джек с удивлением понял, что это не больно. Не так больно, как изнутри. Не так больно, как с посохом… или сломанная вера в себя. Осознание собственной ненужности перекрыло остальные чувства.
– Я предлагал сотрудничество, – напомнил Кромешник, стоя над ним. Решал, наверное: ударить еще раз или и так сойдет.
– Так предложи еще раз, – криво усмехнулся Джек, слизывая кровь с зубов.
– Обойдешься, – скривился тот, верхняя губа вздрогнула брезгливо.
– Дело твое, – пожал плечами Джек.
Закрыв глаза, он зарылся горящим лицом в снег, чувствуя приятное прохладное покалывание. Мог бы – вызвал бы снежную бурю, чтоб засыпала с головой. Но без посоха нечего и пробовать… Стаявшие капли воды щекотно потекли в уши.
Но родной снег отозвался послушно. Укутал Джека легким одеялом, успокоил без слов, заглушил и без того бесшумные шаги Кромешника.
– В спячку, – сказал Джек сам себе, – плевать на все.
Равнодушный снег все сыпал и сыпал с неба, как пух из рваной подушки.
***
Кромешник вернулся, когда на небе зажглись первые звезды.
***
Джек вышел из оцепенения на третий день – когда Кромешник догадался развести костер под клеткой. Пушистое снежное покрывало растеклось лужицей, дрова возмущенно зашипели, и Джек проснулся. Вытряхнулся из спячки, растер иней по лицу и огляделся.
– Сварить меня вздумал? – недобро сощурился Джек.
– Нет. – Кромешник смотрел на него с плохо скрываемым любопытством, сложив пальцы замком.
– А что?
– Я не питаю к тебе неприязни, – завел старую песню Кромешник. Джек уже слышал ее пару раз.
– Да-да, помню, – зевнул он нарочито равнодушно, а потом решил, – Не буду я с тобой объединяться. Мне никто не нужен.
Остаток фразы: «и я не нужен никому» он просто проглотил, едва не подавившись.
Кромешник молчал, клубился черным песком.
– Чего смотришь сычом? – спросил Джек, прямо глядя в тускло-желтые глазищи, – мне ваши разборки безразличны.
–За тобой никто не пришел.
– И ты вознадеялся, что я к тебе переметнусь? Вот еще. Быть шестеркой в чужой колоде, и самое главное, зачем? За веру каких-то там детей?! – Джек взмахнул руками, – да эти дети меня даже не знают, какое там верить… И что там дети, я сам не знаю, кто я.
Слова выскользнули легко, как по маслу.
Когда скажешь это сам – не так больно. Джек втянул воздух, медленно, глубоко, а потом выдохнул. Больно не было.
А Кромешник опять молчал, потирая пепельно-серые ладони, будто мерз и пытался их согреть. А потом начал тихо и вкрадчиво:
– Думаешь, это поможет? Думаешь, если ты смотришь правде в глаза, это спасет?
В редких солнечных лучах кружилась пыль, эхо гуляло по темным переходам.
– Молчишь? Так я тебе подскажу, – продолжил Кромешник, подходя ближе, – не спасет. Потому что это не вся правда. Дай угадаю, – он задумчиво потер подбородок, – тебе страшно.
– Мне не страшно, – вякнул Джек, невольно отодвигаясь в угол клетки. Черный песок лизнул колени, забиваясь под плотные бриджи, пополз выше.
– Ты боишься, что ни на что не годен. Поэтому хочешь уйти первым. Это трогательно, – Кромешник почти убедительно изобразил сострадание, – «Это я от всех ушел, а не меня бросили. Это я так решил».
– Да иди ты, – огрызнулся Джек.
– Я-то, может быть, и уйду, – развел руками Кромешник, легко подцепил замок на клетке, – но куда ты, Джек, уйдешь от самого себя?
И распахнул дверь, отошел чуть поодаль, давая возможность выбраться. Джек так и сделал, а то костер уже начал припекать, горячий металл оставил красную полосу на ладони.
– Хочешь, я покажу тебе, – шепнул Кромешник в самое ухо, – то, чего ты сам о себе не знаешь.
– Отстань, – сказал Джек, сердито повел плечами, и, засунув руки в карманы, потопал, куда глаза глядят.
Где-то далеко солнце неторопливо опустилось за горизонт и утянуло за собой изжелта-розовые лучи. Разгорелись костры в темных провалах, загудело пламя, и Джек вначале не понял, зачем огонь здесь, где должен быть только мрак, но потом догадался – где нет света, нет места и тени. Зато в пляшущих отсветах костра теней было предостаточно. На стене отражались причудливые формы, и один раз Джеку даже показалось, что он заметил знакомый силуэт Кролика. Он сморгнул, вгляделся в темноту, но заметил лишь слабо мерцающие в темноте сталактиты.
– Ждешь кого-то? – догадался Кромешник, неотступно следуя по пятам.
Джек фыркнул.
– И напрасно. Горстка закомплексованных неудачников. Зависят от человечьих детей, вымаливают у них капельку веры. Вместо того чтоб верить в себя.
– Будто ты занимаешься чем-то иным, – отмахнулся Джек, невольно озираясь в поисках Кромешника.
– Мне не нужно веры, – усмехнулся тот, – мне хватает страха.
И вновь выступил из мрака, худощавый, длинный. Джек отошел от него на всякий случай, смерил безразличным взглядом. Ему и в самом деле сейчас все равно было, боятся ли дети кошмаров. Вокруг горели костры, теплый воздух мерцал. Толстовка промокла от растаявшего снега, и Джек стянул ее через голову. Выжал как следует и разложил на сухом камне, уселся рядом, уткнувшись в угол спиной. Трещины в камне мгновенно заполнились льдом.
– Не грусти, – сочувственно сказал Кромешник, разглядывая Джека, худые, угловатые плечи, покрытые изморосью, – Теперь ты не одинок.
– Ты на что сейчас намекнул? – мрачно отозвался Джек, глянув исподлобья, – что ты теперь мне в друзья набиваешься?
– Ну, – Кромешник сосредоточенно выдохнул, потирая ладони, – я уже говорил. Ты и я…
– Обойдусь без неудачников, – отрезал он. Кромешник выдохнул шумно, встряхнулся от грубости, будто на него ушат ледяной воды вылили. Сощурился и ухватил Джека за локоть, а тот, почуяв, что перегнул палку, попытался вырваться. Не смог и замер, глядя в жутковатые глаза.
– Не хочешь по-хорошему, – зашипел Кромешник, нависая над ним черной тучей, – будет по-плохому!
И Джек дрогнул, забыв о том, что Кромешника нельзя бояться. Вырвался и побежал в темноту, в прогал, из которого тянуло ледяным сквозняком, а Кромешник, облизнувшись, напился страха и метнулся следом.
Настиг его в тупиковом проходе, понял, что загнал в угол и замер, наслаждаясь зрелищем: Джек взволнованно царапал стену, толкал плечом, безуспешно пытаясь выбраться и сбежать. Сквозь узкие щели струился теплый свет.
– Дальше нет пути, – сообщил Кромешник, оставаясь на границе тьмы. Джек протиснул руку, едва не застрял, но выдернулся и обернулся, чтоб встретить опасность лицом к лицу. И свалился под тяжестью обрушившегося на него песка, забившего рот, нос и уши. Песок жил собственной жизнью, прижимал к полу, просачивался под одежду и щекотал тело. Мешал жить, дышать, двигаться, видеть и слышать. Дышать Джеку не больно-то и хотелось, но вот от невозможности пошевелить рукой или ногой было жутко. Он тихо взвыл, словно пытался прокричаться сквозь гору подушек.
– Что-то не так? – откуда-то сверху поинтересовался Кромешник.
– Убери песок! – отплевываясь, воскликнул Джек, и, как ни странно, тот послушался – упал, скатился с его тела, рассыпавшись прахом. Остались только цепкие пальцы Кромешника на плечах, прижимающие к полу. Джек уставился ему глаза в глаза, дернулся, стараясь освободиться.
– Слезь с меня, – тихо заворчал он, беспокойный испуг пополз вверх по позвоночнику.
– Какие мы сердитые, – гадко рассмеялся Кромешник, чувствуя каждую капельку его волнения. Забрался сверху, обхватив бедра, держал цепко, не позволяя выбраться. Был слишком близко и слишком рядом. Джек отвернул голову, чтоб не почувствовать вдруг его дыхания, уверенный, что пахнет тот особенно мерзко, как забытый кусок мяса.
– Холодный, – задумчиво пробормотал Кромешник, стискивая пальцы крепче. Прижался к нему сильнее, распластавшись сверху, и Джек почувствовал, как уши и щеки обдает горячим румянцем. Потому что в этом всем было что-то стыдно-неприлично-нехорошее, сродни подглядываю в окна, только еще хуже. Джек, конечно, знал, что делают детки, которые выросли. Но не знал, что они чувствуют при этом. Не догадывался даже. Не понимал, зачем они это делают. А сейчас вот почувствовал что-то теплое, жаркое, но не опасно горячее, а согревающее.
А Кромешник, чего-то ждавший, довольно осклабился. Разжал хватку: под ключицами остались синяки как проталины. Он дотронулся до темной отметины, потом провел гладкими сухими пальцами под челюстью, погладил, прижался ладонью. И двинулся вниз, оставляя дорожку тепла.
Джек задрожал от ярости.
– Убери руку, – предупредил, – иначе ударю.
И тут же размахнулся – но тонкие песчаные плети перехватили запястье. Сильные и прочные, как стальные тросы, они впились в запястья, развели руки в стороны и вверх, подвесив, как белье на прищепках. Кромешник ждал, довольно скалясь – и Джек взорвался от негодования, закричал, пытаясь вырваться из пут. Выдохся. Обмяк. Устал.
Посмотрел с ненавистью.
– Страшно? – спросил Кромешник, уселся на его ногах, вытянув вперед руки, как примерный ученик.
– Противно, – сказал Джек. – Мне не нравится.
Кромешник задумался:
– Тоже подойдет.
И продолжил: прикасался к нему, стягивая примерзшие к коже брюки. Джек молча, закрыв глаза, никак не мог придти в себя, ошарашенный и перепуганный. В голове все перемешалось, и перед глазами стояла только одна картина: когда-то, давным-давно, на другой стороне земного шара, в старом городе с узкими улицами и медными акведуками, была девочка, которая ходила зимой без шапки и любила ловить снежинки языком. Джек следил за ней, сидя на крыше напротив ее окна, черепица впивались в задницу, но он сидел, не обращая на это особого внимания. Ждал ее появления, сыпал в нее снегом и касался ее губ своими. Это было почти по-настоящему.
До тех пор, как девочка не повзрослела, не привела в свою комнату мужчину и не поцеловала. Всерьез. По-настоящему. И не только в губы.
Джек послушно досмотрел, будто примерз к старой черепице. Он не разлюбил детей после этого, нет, и это была не единственная девочка, с которой он играл, но все же он запомнил, что за взрослыми девочками лучше не подглядывать. И стал чуточку хуже относиться к окружающему миру.
За взрослых мальчиков почему-то было не так обидно.
– Ты здесь еще? – раздался шепот в самое ухо, скрипнувший как песок на зубах.
– Отвали, – сморгнул Джек. Только ему удалось отвлечься, и вот…
– Страдаешь, – догадался Кромешник, заглянув в печальные глаза, – у тебя никогда ничего не было?
– Ни с кем, – сказал Джек. – Ведь я никому не нужен, ты не забыл?
– Не забыл. Мне нужен, – усмехнулся тот, спутывая его ноги и разводя в стороны, – хоть на что-то ты можешь сгодиться.
– Как чудесно, – кисло выдохнул Джек и отвернул голову. Сопротивляться не хотелось, неудачник, живший внутри, выкормленный, выпестованный заботливо, уговорил плюнуть на все и плыть по течению. Джек послушал своего внутреннего неудачника и уставился в стену, стараясь вновь уйти в себя, забыть о Кромешнике, который явно хотел провернуть гадкое взрослое дельце. Который коснулся его там, где никто никогда (в этом Джек был уверен) не трогал. Который уткнулся чем-то скользким и узким меж его раздвинутых ног, погладил, разбудив стыдно-приятное чувство – и пропихнул глубже, отчего дыхание перехватило.
– Чтоб тебя! – рявкнул Джек, пытаясь стиснуть ноги. Кишки заныли от непривычного, неправильного, тянущее чувство тут же отозвалось в груди.
– Кричи, кричи, – посоветовал Кромешник, возбуждаясь. – Мне нравится.
Джек бросил на него быстрый взгляд – ему и правда нравилось, он сидел как жуткий ночной зверь, скалился и смотрел неотрывно. Кромешнику все нравилось, нравилось, как Джек сопротивлялся и уставал это делать, как пытался сжаться, не подпуская к себе – и вынужденно раздвинул ноги шире от натяжения плетей. Мельком полюбовавшись, он подхватил его под узкие бедра, втолкнулся в наскоро смазанную дырочку, сочившуюся темным влажным песком, и вошел, не отрывая взгляда. И Джек тоже не мог отвернуться, смотрел и смотрел в его жутковатое лицо, облизывая губы, краснея всем лицом – от ушей до кончика носа. Твердый член рывком заполнил изнутри, и Джек едва сдержал вскрик.
– Так… нра-вит-ся? – выдохнул он по слогам.
– Да. Так, – ответил тот, прижимаясь щекой к щеке и целуя в горячее ухо – почти целомудренно и чинно, словно все было прилично. Словно забыв о сочно и часто соприкасающихся бедрах, о том, как тесно Джек обнимает его там, изнутри.
– Такой холодный и горячий одновременно… – пробормотал Кромешник, наслаждаясь тем, что Джек молчит и не слишком сопротивляется. А тот давился собственными чувствами, жарким стыдом и ледяным страхом, что, в самом деле, не годится на большее. Что лучшее, на что он может рассчитывать, так это побыть ночной игрушкой для другого неудачника. От резких движений он бился затылком о стену, песок терся и скрипел, оставляя царапины.
– Джек… – коротко выдохнул Кромешник, рванул его на себя и замер, лицо его исказила гримаса удовольствия.
– Эх и морда у тебя, – безучастно фыркнул Джек, – видел бы ты себя сейчас.
– Заткнись! – разозлился Кромешник, захлопнул ему рот песком и резко отстранился, с Джека потекло на каменный пол.
– Мффф, – Джек отплевался от песка, вытер рот плечом, – а чего такого я сказал? Знал бы я, что ты такие рожи умеешь корчить, сфотографировал бы…
Кромешник разозлился, подхватил его, перекинув через плечо, и поволок обратно в клетку.
Джек обзывался, никак не унимаясь, но, кроме его ехидного смеха, был еще какой-то шум, какой-то непривычный звук. Что-то мешало. Кромешник оглянулся – зубные крохи в клетке шушукали и попискивали от смеха.
Джек спал. За ночь не только клетка вымерзла, покрывшись узорным инеем – всю пещеру знатно выстудило. Зубные феи сбились в попискивающий теплый зеленый ком, который Кромешник с удовольствием поджарил бы за вчерашнее. Но мстить этим убогим было как-то совсем не по чину, к тому ведь, даже такие твари видят сны... Кромешник не стал их трогать и замер у клетки Джека – тот спал на боку, подтянув колени к подбородку. На светлых бедрах мальчишки синели отметины от пальцев, и Кромешник, улыбнувшись сам себе, легко протянул руку меж прутьев, приложил ладонь, ровно на синяки. Погладил по бедру, сам себя сдерживая, чтоб не дотронуться ниже, меж ног.
Джек, почувствовав прикосновение, недовольно дрыгнул ногой и проснулся.
– Чего пришел, любовник-герой-Казанова? – ехидно спросил он, уставившись на Кромешника, и тот невольно дрогнул, отодвинув ладонь.
– Правильно, нечего меня лапать, – буркнул Джек, – одежду мне верни.
– Обойдешься, – зашипел Кромешник.
– Так не пойдет. Не хочу яйца на ближайшей железке подвесить, – сказал Джек, с удовольствием отметив, что грубость задевает и обескураживает Кромешника. И это было хорошо, потому как сбитый с толку Кромешник казался каким угодно, но только не страшным и властным повелителем кошмаров. Испытывать страх и ужас Джеку вовсе не улыбалось.
– Не повесишь, – пообещал тот, наконец, – потому что нечего тебе гулять.
– Я ногу отлежал, – наморщился Джек, – клетка тесная, сам в ней и сиди. А я хочу размяться.
– Ты не хочешь по-хорошему, – напомнил Кромешник, осклабился, видимо, пришел в себя. Уселся рядом и поворошил серые, как соль с перцем, волосы Джека. – Ты ведь по-плохому хочешь, чтоб тебя воспитывали и переучивали.
Потянул за волосы вначале несильно, а потом вцепился как следует, вынуждая Джека запрокинуть голову беспомощно.
– Я свое отучился, – отрезал Джек, отстранившись. – Выпусти меня, живо.
– Иначе ты мне что сделаешь? Яйца свои хваленые покажешь? – сощурился Кромешник, – не забывай, кто здесь главный.
– Ишь какой, – хмыкнул Джек, – а по-хорошему тогда это как? Поцелуйчики под луной? Ах, Кромешничек, давай будем вместе, ты и я, ведь ты такой страшный и замечательный, я весь дрожу, поцелуй же меня, как в том кино!
Кромешник не выдержал, вскочил на ноги, едва не наступив на балахон. Развернулся и скользнул прочь, не оглядываясь.
– Тьфу, – рассмеялся Джек, – даже мне противно!
Вслед еще и припечатал парочкой и вовсе скверных слов, отчего плечи Кромешника вздрогнули.
***
В клетке было скучно. С Кромешником было веселее, и Джек даже раскаялся, что прогнал его насмешками. Он отлежал себе все, что мог, не раз пытался вскрыть замок – но ничего не получалось. Хотелось выбраться отсюда, раздобыть всеми правдами и неправдами новый посох – и отправиться куда-нибудь далеко-далеко, где нет никаких кошмаров, пасхи и рождества.
Джек скучал.
***
Кромешник явился через неделю, привел целый табун красноглазых ночных кобыл, которые пахли гораздо хуже, чем Джек себе представлял. Хуже, чем Кромешник, от которого пахло пеплом и золой, от кобыл тянулся тонкий сладковатый аромат гнили, и Джек не мог не вдыхать его.
– Убери их! – пожаловался он, когда вонь стала и вовсе невыносима.
– Тебе они мешают? – соизволил ответить Кромешник, ходивший вокруг да около своего глобуса.
– Да. От них воняет, как от престарелого сторожа птицефабрики.
Кромешник прогнал кобыл и подошел к клетке Джека, посмотрел на него долгим взглядом.
– Выпусти меня. Я больше не могу взаперти, – просто сказал Джек, и Кромешник неожиданно откликнулся на просьбу. Вздохнул глубоко, и отомкнул замок.
– Одежду, – напомнил Джек, выбираясь наружу.
– Нет, – с большим-пребольшим удовольствием отозвался тот, отошел даже на пару шагов, чтоб полюбоваться. Джек нарочно прикрываться не стал. Пусть видит, если ему так хочется. В конце концов, видит же… может, это главное.
Россыпь золотистых коробочек с зубами-воспоминаниями была похожа на гигантский сейф Скруджа Макдака. Джек шел мимо и понимал, что не хочет сейчас ничего знать о себе прежнем, к которому так стремился. Потом, позже, но не сейчас. Неизвестно, какие желания были у того, прежнего Джека, но у нынешнего, Ледяного, было несколько самых заветных. И, как ни крути, хоть страшно признаться, и от такого стыда уши примерзали к голове, но Кромешник его желание исполнил.
Страшно признаться… Страшно. Чего только не делает страх себя и страх за себя. Боязнь своих стыдных и глупых желаний. Желать стыдно, завидовать позорно, мечтать глупо, инфантильно. Уродливые желания, кривобокие, сплюснутые выползали наружу неуверенно, смотрели из тайников души круглыми желтыми глазищами.
Джек развернулся и пошел в лабиринт слабо освещенных переходов.
– Неинтересно уже? – догадался Кромешник, следуя за ним бесшумно и неотступно.
– С тобой мне воспоминания смотреть, что ли? И чего ты по пятам за мной ходишь?
– Думаю, может, тебе цепь на шею накинуть, – сверкнул глазами тот, – красиво.
И, не дожидаясь очередной холодной колкости, схватил Джека за плечи. Придавил его к стене, изогнулся весь, чтоб дотянуться до шеи, ткнуться носом в теплый изгиб.
– Это ты так зачем выдумал? – Джек глянул через плечо, – чтоб я над твоей физиономией не смеялся?
– В стену смотри, – глухо просипел Кромешник, едва сдерживаясь, чтоб не свернуть тонкую белую шею. Толку было бы мало, но сколько удовольствия...!
– Да пожалуйста, – усмехнулся Джек, чуть опустил голову, отчего кожа отчетливо обтянула крупные бусины позвонков. Уперся в стену ладонями, подождал немного.
А потом обернулся.
– Ты там замерз, что ли?
Кромешник сморгнул. Потом недоверчиво сощурился. Дотронулся до узких лопаток, бросающих четко очерченные тени.
– Ты не против?
– Нет.
– Тебе нравится? – длинные пальцы интимно и крепко сомкнулись на запястьях.
– Нет, – отрезал Джек. – Мне все равно.
Кромешник едва слышно вздохнул, прижал его к стене. Дышал в затылок, склонив голову, отчего у Джека мурашки бежали по голой коже. От Кромешника не пахло падалью. От него вообще ничем не пахло.
Зато он был теплым и осторожным. Методично и аккуратно ласкал его, бесшумно и часто дыша, касался его собой. Джек задумался вдруг, что было бы, если б Кромешник не особо нуждался в нем. Наверное, растерзал бы, воспользовавшись... Джек усмехнулся, ощущая осторожные, деликатные прикосновения кончиками когтей. Дернулся нарочно, вынуждая оцарапать себя – и тут же успокоился, почувствовав легкую боль от вонзившихся в кожу когтей. Наверное, интересно переспать с ночным кошмаром. Наверное, можно переспать с кем угодно, но с некоторыми – только один раз. От жары мысли плавились, Джек чувствовал себя больным. Нездоровым.
Наверное, если бы Кромешник не был заинтересован, он просто не вернулся бы, а оставил в снегу. От осознания того, что Кромешнику не все равно на него, было приятно.
– Я скоро растаю, – заметил Джек, впился пальцами в скользкий мох на камне. – Как та русалочка.
– Русалочка рассыпалась в пену морскую, – поправил тот, выпрямился, оказавшись значительно выше. Потянул на себя, отчего Джеку пришлось привстать на цыпочки. И вошел: плавно, четко, но сердце все равно сбилось с ритма на миг. Или не сердце, а что-то еще, что болело и ныло обычно внутри, Джек не в курсе был.
– Расслабься, – шепнул тот, пальцы обхватили шею, по плечам потекли черные струйки.
Джек тихо выдохнул, уткнулся лицом в сложенные замком ладони. Сегодня было больнее, не так как вчера. Но тоже… хорошо. В ушах стучало.
Он замолчал, словно набрал в рот ледяной крошки, стиснул тонкие губы, чтоб не выплюнуть слова и не ранить ими. Просто потому что привык ранить.
Было хорошо.
Кромешник вновь ссутулился, обхватил поперек груди неплотно, словно ждал, что Джек откинется, сам пойдет в руки. Джек не шелохнулся, стоял ровно, ноги на ширине плеч.
Кромешник вздохнул.
– Чего сопишь? Простыл?
– Тобой любуюсь, – вкрадчиво проговорил Кромешник, облачаясь в черные одежды обратно, – Между прочим, есть на что посмотреть.
– Нашел, куда глазеть, – буркнул Джек, – верни одежду.
– Ни за что – широко улыбнулся тот, скрестил руки на груди и победно уставился на Джека.
– Ненормальный, – махнул рукой тот, дотопал до плоского камня и растянулся на нем устало. Следил искоса за переплетением теней на стене, чувствовал, как Кромешник смотрит на него словно отовсюду. Но, хоть признаваться не хотелось, Джеку было приятно. Внутри появилось воспоминание о прошедшем, и оно было сладким и вкусным, как огромный ком сахарной ваты. В такое воспоминание можно было нырять с головой, отщипывать кусочки и лакомиться. Особенно укус-поцелуй в шею. Джек потер это место невольно, отчего возбуждение всколыхнулось, вспыхнуло изнутри.
Это не было насилием.
Если бы Кромешник попытался подчинить себе, сломать, как посох, Джек возмутился бы и пришел в ярость. Но не было этого, были только осторожные, на пробу, действия – Кромешник будто ступал по тонкому льду.
– Зачем это тебе? – тихо спросил Джек, вытянув длинные, нескладные руки и ноги.
– Что "это"?
– Вот эта пошлятина, которую ты придумал.
– Это не пошлятина, – фыркнул тот, присел рядом, – помнишь, я говорил про "стать единым целым"?
– Ах вон оно что, – мягко улыбнулся Джек, показав зубы, – я-то, дурачок, думал, ты про оружие.
– Есть вещи не менее интересные.
– Иди сюда, – скомандовал Джек, кивком указал на камень рядом. И, подождав, пока тот усядется, придвинулся ближе, заглянул ему в глаза.
– Отчего я?
– Что?
– То. Чего ты ко мне пристал? Потому что Хранитель?
– Я и раньше о тебе слышал, – возразил Кромешник. Коснулся его виска, вплел пальцы в волосы, распутывая заиндевевшие пряди.
– И тебе вот прям всегда интересно было, а что же будет, если затащить к себе Ледяного Джека и стать с ним "единым целым", да?! – глумливо засопел Джек, перехватил руку Кромешника, скользнувшего было прочь, – отвечай мне.
– Я тебя поджарю, – пообещал Кромешник, сощурив глаза, – подвешу над костром, как сосульку, и ты будешь таять, пока от тебя ничего не останется.
– Чего ты так вскидываешься сразу? – Джек положил ладонь на его пальцы, – спокойнее надо быть. Я просто спросил.
– Не забывай, с кем разговариваешь...
– Я годами ни с кем не разговаривал. Разучился. Извини, – Джек нагло уставился на него, стиснул его запястье. Кромешник недоверчиво посмотрел на его пальцы, потом на самого Джека и опять на пальцы.
– Чего? – Джек приподнял бровь, потом развернулся, подставив плечи, – почеши, а?
Кромешник молчал, разглядывая мальчишку. Сопляк, а наглости на пятерых.
– Ну? – Джек покосился на него недовольно, – Почеши, когтищи же не зря растил?
Кромешник закатил глаза, всем своим видом демонстрируя, что уступает только из внутреннего благородства. И вначале потрепал за загривок, точно пса, а потом уже начал нежно почесывать самыми кончиками когтей. Джек молчал, чуть поводя плечами и подставляясь под ласку.
Оба молчали, долго, пока Кромешнику не надоело.
– Мне сто лет никто спину не чесал, – признался Джек, – спасибо.
***
Ночью Джек проснулся, внезапно осознав, что посох не нужен.
Луна светила ярко, словно заледеневшее солнце.
***
Зубные крохи оживленно верещали и перепискивались, болтали о своем. Кромешник глянул на них с утра, а потом почувствовал, что в доме что-то неуловимо изменилось. Все было на своих местах, но что-то не так.
Он несколько раз обошел все, заглянул в лабиринт, а потом догадался – потухли ненужные, в общем-то, костры. И не просто потухли, а замерзли.
И потолок покрылся изумительно красивым инеем.
Кромешник тут же отправился к Джеку, собираясь открутить ему голову. Ну или выкинуть из своего жилища на мороз за такие проделки.
Джек, предвкушавший веселье, сидел на крыше своей клетки, в новой толстовке, почти неотличимой от старой, и в таких же брюках. В руке красовался все тот же посох, но ладно посох – Джек улыбался, как сытый крокодил. И совсем нехорошо смотрел на Кромешника.
– Сбежал! – воскликнул тот, ощетинился, приготовившись к драке.
– Почему это сразу сбежал? – доброжелательно сказал тот, перекидывая посох из руки в руку, – мне и тут хорошо.
– Хорошо?
– Конечно, – Джек легко спрыгнул с клетки, – мне тут нравится. Только я слегка навел порядок. По-своему.
– А вот не надо, – нахмурился Кромешник, все еще с оружием наготове, – тут своих порядков.
– Не сердись, – сказал Джек и даже ресницами хлопнул, глядя на него снизу вверх.
Кромешник сглотнул, подышал немного и выпрямился, пригладил волосы рукой.
– Раз уж ты так хочешь меня видеть, – Джек склонил голову набок, опять сморгнул, в глазах блестели искорки-бесенята, – создай мне нормальные условия. А то выдумал – клетка.
– С тобой по-нормальному нельзя.
– Со мной по-нормальному можно.
Кромешник молчал, видимо, не зная, что на это сказать. Песок подрагивал на полу, готовый в один момент собраться в лезвие, но Кромешник медлил. Джек тем временем ухватил его за плечо посохом и развернул к себе.
– Ну так… будем дружить? – вскинул бровь Джек. – Ты и я. Идет?
– Не уверен, что хочу этого, – высокомерно пробормотал тот.
– Какой ты ветреный. А я ведь тоже хочу попробовать, – улыбнулся Джек. Ухватил его крепко за руки, потянул к себе.
Кромешник изменился в лице. Сморгнул пару раз и рассыпался в прах, оставив только темные следы на ладонях.
– Куда же ты...! – воскликнул Джек, оглянулся, но Кромешника нигде видно не было. – Выходи давай! Или струсил?!
– Я тебя не боюсь, – отозвалась темнота, гулко и отовсюду.
– Тогда выходи, – ухмыльнулся Джек.
– Не хочу, – скучающе донеслось из угла, – мне это неинтересно.
– Ах, – выдохнул Джек, – неинтересно?! Ни капельки? Ни вот столечко?
– Ничуть.
Джек помахал темноте рукой, соскочил с камня и куда-то исчез.
***
Ловушка сработала именно так, как планировал Джек: талая вода мгновенно заледенела, и Кромешник попросту примерз к полу. Он попытался выбраться, дернулся в сторону, но лед держал крепко.
– Как ощущения? – рассмеялся Джек, спрыгнув с камня.
Кромешник зашипел. Песок обвился вдоль его кисти, превратившись в острое долото.
– Долго ты колупаться будешь, – заметил Джек, прохаживаясь рядом и подбираясь все ближе.
– Это не смешно! – рассерженный Кромешник швырнул в него песком, но Джек увернулся играючи.
– Почему? – ухмыльнулся он, – мне такое по нраву. Не хочешь ли прокатиться на саночках?
Кромешник прошипел в ответ что-то совсем оскорбительное, но Джек схватил его за плечи.
– Прекрати шипеть. И расскажи мне, как ты это делал.
Кромешник молчал,
– Миллионы детей... Нет, не детей, а взрослых мечтали бы оказаться на моем месте, – сказал Джек, прижимаясь щекой к его спине, – отодрать свой ночной кошмар, что может быть приятнее?
Кромешник явно не собирался ничего рассказывать, смена ролей пришлась ему совсем не по вкусу, но Джек был настойчив, очень настойчив. Он не собирался сдаваться, и, хоть без черных плетей было не очень удобно, но Джек все равно добился своего. Пристроившись сзади, он полуприкрыл глаза, сосредоточившись на происходящем, хотел сделать все правильно, хорошо... Чтоб приятно было обоим.
Втолкнулся насухо, не сообразив про смазку.
И тут Кромешник взвыл! И еще как взвыл, выдираясь и царапаясь, едва не оттяпал зубами пальцы, когда Джек попытался заткнуть ему рот ладонью.
– Тише, – выдохнул Джек, – чего ты скачешь, как ночная кобыла?
Кромешник прошипел что-то невнятное, вскинул голову, не поддаваясь, но Джек ласково погладил его по плечу, прикоснулся губами к серо-пепельной шее – и вдруг почувствовал дрожь. Кромешник отчетливо вздрагивал – то ли от его рваного темпа, то ли от возбуждения, то ли еще от чего.
– Зло должно быть наказано, – сладко пропел Джек, не сбавляя темпа, – хорошие мальчики всегда побеждают. Хотя я не такой уж и хороший.
– Омерзительный, – глухо выдохнул Кромешник, застонал глухо, лаская сам себя. Джеку это понравилось, и он подумал, что в следующий раз нужно попробовать лицом к лицу, чтоб видеть, как Кромешник это делает.
Если, конечно, Кромешник не будет против.
Впрочем, кто его спросит?!
***
Кромешник обиделся всерьез. Несмотря на то, что кончил с тихим вскриком, все равно обиделся. Исчез куда-то, и Джек не мог ни дозваться до него, ни найти, ни достать.
Пару дней он искал Кромешника по всей пещере, выморозил ее всю, покрыв тонким льдом дорожки, но тот не вышел, не попался в ловушку.
Джек заскучал и ушел.
***
Солнечный свет струился, ласковый и теплый. Деревянные рамы едва ощутимо пахли хвоей и солнцем.
– Как дела на фронте? – спросил Джек, как ни в чем не бывало, усевшись на подоконник и покачивая ногой. Ник вначале посмотрел на него недоверчиво, а потом против воли улыбнулся:
– Ты где был?! Мы тебя потеряли.
– Сражался со злом, – широко улыбнулся Джек.
– И как, успешно?
– Нууу... здоровье у него уже не то.
Ник смотрел на него, пыхтел и сопел, а потом схватил вдруг и стиснул в объятиях, так, что косточки затрещали.
– Я рад, что с тобой все в порядке, – сказал он негромко.
– Эй, эй... – рассмеялся Джек, – я не железный!
И посмотрел на Ника с улыбкой, прошелся по кабинету, оглядываясь.
– Как обстановка-то? – спросил он, выходя к огромному глобусу.
– Как-как... – проворчал Ник, разглядывая редкие огоньки, – еще пару недель назад, на Пасху, все было очень плохо. А сейчас чуть получше, ничего не гаснет. Стабильная у нас обстановка, вот так.
– Стабильность – это разве плохо?
– Мало, – вздохнул Ник, – до рождества, конечно, еще дожить надо, но если этот хмырь попытается мне помешать... Кстати, что ты с ним сделал?
Джек замолчал, подбирая правильный эпитет, потому что врать не хотелось, но не рассказывать же Нику правду?!
– Говори, чего молчишь-то? Втерся к нему в доверие?
– Нет, не втирался, – проговорил медленно Джек, почесывая затылок, – подло это.
– Подло, – согласился Ник, – но что ты с ним сделал-то?
– Я его отвлекаю, – нашелся, наконец, Джек, – чтоб он не высовывался из своей пещеры.
– Отвлекаешь? Чтоб исподтишка достать? – нахмурился Ник. – Или ты с ним дружить придумал? Ты на чьей стороне, парень?
– Да отстаньте вы от меня с вашими сторонами! – взорвался вдруг Джек, – жил и жил себе спокойно, но нет, понабежали! На войну зовут! Со всех сторон!
Ник молчал, скрестив тяжелые руки на груди. Джек прошелся туда-обратно, а потом посмотрел на Ника:
– Если что, то я не собираюсь становиться подручным кошмарышем, да. И детей я в обиду не дам.
Ник молчал.
- Что ты так на меня смотришь?! – воскликнул Джек, - не веришь мне? О, да пожалуйста!
Он развернулся, и быстро, чтоб не услышать ответа, выпрыгнул в окно.
Промаявшись несколько дней в одиночестве, Джек решил ловить на живца. Он понятия не имел, куда пропал Кромешник, но подсказал глобус. Джек не обратил бы внимания, если не глянул случайно, слоняясь по пещере - крохотные золотые огоньки стабильности начали тускнеть и затухать. Значит, Кромешник не оставил своих поганых идей, а претворял их в жизнь! Джек неспеша покрутил глобус, не представляя, где точно его искать. Задумался, поймав несколько пылинок, танцующих в солнечном луче. Если здесь, на севере, ясный день, то где-то по ту сторону земли - черная ночь.
Черная ночь для черных дел! Представив себе кошмары рассерженного Кромешника, Джек едва не подпрыгнул. Тут же наугад выбрал точку на карте и отправился туда, дрожа от праведного негодования. К негодованию примешивался сладкий интерес и возбуждение. Возбуждение от охоты на страх и ужас, разумеется.
***
Оказавшись на месте, Джек подозрительно оглянулся - но Хранителей не было рядом. Значит, есть шанс достать Кромешника, взять его тепленьким... Задумавшись, Джек едва не упустил из виду след, но все же заметил тонкие темные струйки. Запоздавшие прохожие спешили по домам, и ни один из них не замечал, как черный, поблескивающий в свете луны песок затекает в одно из окон серой многоэтажки. Люди не хотели видеть жуть и не видели, но не чувствовать они не могли, потому и торопились домой. Раньше люди были суевернее, помнил Джек, сейчас они боялись прозаичных грабителей или бродячих собак. Пусть горят фонари - страх темноты сильнее, и никто не хочет оставаться с ней один на один.
Не рискуя спугнуть охотника за детскими снами, Джек не взлетел к окну, а вошел в подъезд. Тускло сияли редкие зеленоватые лапмы, в доме было совершенно пустынно и гулко. Перепрыгивая через пять ступенек, Джек спешил наверх, стараясь не задеть вездесущий песок. И не думать о том, как тихо и жутко вокруг. Что нечто может погнаться следом. Что с верхнего этажа может вырваться темная мутная волна, хлынуть в подъезд, набирая скорость и сметая все на своем пути.
Джек остановился на полпути, обхватил голову ладонями. Дурное наваждение чуть отступило, это всего лишь атмосфера страха. Тишина, дрожащая как бока загнанного зверя.
Это всего лишь Кромешник, подумал он. Его бояться нельзя.
За бесчисленными дверьми, фанерными и стальным, стонали люди - ворочались во сне, не могли проснуться. Но взрослые мало интересовали Кромешника, кому нужны взрослые с их проблемами - налогами и кредитами, с их напускным цинизмом и отмахиванием от настоящего ужаса? Джек точно знал, что Кромешник просто прошел мимо - и шел за ним, скрываясь.
Дверь в квартиру была незаперта. Джек проскользнул внутрь, прижавшись к стене, прошел в детскую. На полу, в разноцветном спальном мешке лежала девочка, свернувшись в клубочек, а над ней склонилась громадная черная тень. Песок струился, приобретая причудливые формы - и Джек засмотрелся, невольно вникая в историю. Вот девочка, она верит в хорошее, в волшебство. А вот ее класс, которым она рассказывает сказки. А вот недоверчивые дети, которые смеются над ее историями, вот унижение, стыд, боль... все смеются и обзываются. Девочка тихо вздыхала во сне, а Кромешник вился вокруг и мурлыкал, что так оно и будет, стоит только рассказать кому-то волшебную историю. Нет никакого волшебства, есть только налоги, кредиты и работа, и каждый человек должен знать только такие истории. И всю жизнь рассказывать только их. А потом лечь на матрас и умереть.
Джек едва скинул с себя оцепение, охватившее тело. Кромешника, чтоб его, следовало остановить! Но слова все стыли в горле.
Девочка перевернулась на правый бок и забормотала во сне, что никогда, никогда никому ничего не расскажет. Кромешник умиленно смотрел на нее, нанизывал на палец колечки вьющегося песка.
- Сладил? - спросил Джек, выходя на середину комнаты. Песок метнулся в его сторону, но он отразил удар, подскочил ближе и попытался схватить Кромешника за воротник.
- Прочь! - воскликнул тот, сцепился с Джеком, и, сытый и сильный, легко отшвырнул его в сторону. Тяжелые плети тут же опутали с головы до ног. Джек забился в сетях, как пойманный кролик, уставился на Кромешника. Хохолок на макушке сердито встопорщился.
- Тебе здесь не место, - Кромешник выпрямился, скрестил тонкие руки на груди.
- Тьфу! - Джек выплюнул порцию песка, на зубах противно скрипело, - прекрати!
- И не подумаю! - ухмыльнулся тот. И правда, не перестал, девочка тихо кричала во сне.
- Вот ты сволочь! Не трожь ребенка!
- А кого мне еще трогать? - усмехнулся Кромешник, - тебя, что ли? У нее хоть желания есть, страхи, мечты. А ты...
- Неправда! - воскликнул Джек, - я настоящий. Я был...
- Не было у тебя ничего, - Кромешник сунул руку за пазуху, вытянул золотистый футляр, протянул Джеку. А потом резко отдернул руку, переломил футляр пополам и сожрал обе части за пару секунд. Джек приоткрыл рот, он даже сделать ничего не успел.
Кромешник демонстративно отер губы согнутым пальцем.
В наступившей тишине было слышно только детские всхлипы.
- Молодец, - Джек неровно дышал, покраснел пятнами, глаза заблестели, - отомстил.
Кромешник посмотрел на него внимательно, замер. Сморгнул несколько раз, пожевал губу, словно хотел что-то сказать. И подошел ближе, желая коснуться его плеча, но Джек плюнул в его сторону. Кромешник сощурился:
- Знай свое место.
- Да пошел ты... - Джек кое-как отодрал от себя песчаные плети, - мудак.
Кромешник, вернувшийся было к делу, обернулся и хищно посмотрел на него.
- Я думал, ты... А ты мудак, - Джек презрительно отвернулся, быстро вытер лицо и подхватил посох. - Или ты проваливаешь отсюда, или я тебя раскатаю.
- А ведь мы могли сотрудничать... - нараспев произнес Кромешник, на губах его играла усмешка, но при этом он не сводил взгляда с Джека. Ночные кобылы, сотканные из самого черного мрака, окружили их, словно толпа - боксерский ринг.
- Считаю до трех, - сказал Джек, покрепче стискивая посох, - раз. Два...
Кромешник не стал дожидаться счета, поднял в воздух целую гору песка, метнул ее в Джека. Тот увернулся от лавины, и тяжелый песок проломил несколько стен подряд, превратив квартиру в спортзал. И, не успел Джек перевести дух, песок вновь собрался, поднялся тусклой темной волной. Вспышка льда не смогла его остановить, пришлось удирать, песок мчался следом, как стадо мустангов. Черные гривы струились в темноте.
Дрожала мебель, дрожали стены, дрожал весь дом. Джек вышиб стекло плечом, вылетев наружу - и песок хлынул следом, рухнув вниз под своей тяжестью.
- Я из тебя душу выну, - пообещал Джек, вернувшись. Набросился на него, сбил с ног и придавил к полу. Кромешник оскалился - и тут обоих накрыло тяжелой волной. Песок, не разбираясь, кто где, похоронил их под собой. Джек, невольно закрыв собой Кромешника, глухо застонал, задыхаясь. Песок тут же скатился с его тела и рассосался по углам. Придавленный Кромешник чуть двинулся, напрягся, выползая из-под него - и у Джека дрогнуло что-то внутри. Он положил руку ему на плечо, прижимая к полу. И, не давая опомниться, потерся пахом о его тело. Пальцы запутались в пуговицах - оказалось проще оборвать, чем расстегнуть.
Оцепеневший Кромешник попытался было ускользнуть, царапнув каблуками по полу, но не тут-то было.
- Мудак, - выдохнул Джек, стягивая брюки с его худых, поджарых бедер, - убил бы.
И, не давая возразить, заткнул ему рот - но не ладонью. Прижался губами к губам, не переставая шарить ладонью внизу, оглаживая нежную, тонкую кожу. Кромешник вновь замер, но все же отозвался на поцелуй. Сердце его стучало часто и так громко, что Джек всем телом биение слышал. Кромешник поглядывал из-за полуприкрытых век: тонкая полоска тусклого золота слилась перед глазами в сплошную черту. И вскрикнул болезненно, когда Джек подхватил его под бедра и вошел, опять насухо и резко.
- Тише ты, - прошептал Джек, - и обними меня ногами, удобнее будет.
- Ненавижу тебя.
- Да уж. Это по твоей. Части, - кое-как выговорил Джек, пока мог говорить, но в горле застрял комок. Перестав тратить силы на такие ненужные и бессмысленные слова, он невольно стараясь проникнуть поглубже. Трахал часто, словно торопился, догонял - или убегал от погони. Дышал рвано, задыхаясь, но все же никак не мог успокоиться - казалось, остановись на миг, и все оборвется, пропадет, и луна рухнет в снежную пропасть.
Кромешник тихо, отрывисто вздыхал, втягивая воздух. Поглаживал его по щеке, и едва ощутимо подмахивал, чуть расставляя ноги.
- Сейчас сюда явятся остальные Хранители, - подлил Джек масла в огонь, сипло дыша ему в ухо. - Может быть, кто-нибудь меня подменит...
- Я их убью, - простонал Кромешник.
- И меня? - спросил Джек, вгляделся в мутно-желтые глаза, стиснул худое серое бедро. Толкнулся внутрь, резко, чтоб дыхание замерло в груди. Кромешник молчал, хрипло дыша. Гладил его по щеке, обводил когтем тонкогубый рот, приоткрытый жадно. Джек, не спуская взгляда, навис над ним. Двигался ровно, бока ходуном ходили, и кожа, казалось, прилипала к ребрам на каждом вздохе.
Джек чувствовал себя ледяной банкой, в которую сдуру плеснули кипятка. От перепада температур стекло, упорно державшееся, треснуло с громким, сладким хрустом. Все потекло наружу, выплескиваясь по каплям.
- Мудак… - хрипло выдохнул Джек и стиснул зубы, едва не откусив язык, чтоб не выпалить то, что на этом самом языке вертелось. Кромешник отвернулся, уставившись в стену, но не смог так, вновь обернулся к Джеку. Тот, выскользнув легко, все еще нависал над ним, опираясь на кулаки, серебристые волосы слиплись сосульками, и по виску текла капля пота. Кромешник молча стер ее пальцем, положил длиннопалую ладонь на его загривок и потянул на себя. Джек рухнул обессилено, позволяя теребить себя за волосы.
- Мне пусто… внутри, - протянул Джек, прижимаясь к нему. Словно объявили минутный перерыв, и он не бранился и не желал убить Кромешника. А тот как будто только и ждал этого, обхватил крепко, и поцеловал в макушку, приминая губами сердито встопорщенный хохолок. Разомлевший Джек легко откликался на ласку, стискивал его запястья пальцами с коротко остриженными ногтями. Поймал его губы своими, стонал едва слышно, вновь возбуждаясь, и все активнее целовал в ответ.
И тут дом вздрогнул снова.
Оба сразу насторожились, Кромешник приподнялся на локте. Послышались приближающиеся голоса, шум, и Джек с Кромешником переглянулись. И замерли, на одну-две очень долгие секунды, уставившись друг на друга. А потом Джек мгновенно посерьезнел, помрачнел, вскочил на ноги и подтянул спавшие штаны.
- Проваливай, - хмуро сказал он, подхватывая посох. Кромешник поднялся и привел себя в порядок, застыл на месте, явно колеблясь. Шум был слышен отчетливее, но мешали темные песчаные дюны.
- Проваливай, я кому сказал! – зарычал Джек, подошел к Кромешнику и толкнул его в плечо, - ну же!
- Я не боюсь ни тебя, ни твоих Хранителей, - зашипел тот, мгновенно ощетинившись.
- А следует! – рявкнул Джек, ткнул его сучком посоха в шею, - иди отсюда, живо
Кромешник сузил глаза, взъярился, готовый к драке. Джек, едва сдерживаясь, выдохнул, а потом подтянулся на цыпочках и прижался губами к его подбородку.
- Свали уже, а, - пробормотал Джек, - пожалуйста. Ради меня.
- Ты меня за идиота принимаешь? – Кромешник невольно прижал его к себе, поворошил светлые прядки на затылке.
- Это ты себя за идиота принимаешь, - скороговоркой ответил Джек, а потом поцеловал его коротко в уголок губ, - все, давай. Уходи.
Не удержался, стиснул крепко его за руку – и тут же отстранился, отошел в сторону. Кромешник раскрыл было рот, но потом развернулся, ступил в тень и пропал. Джек перевел дух, оперся на посох устало. И вовремя: разметали преграду, прибежали, обступили со всех сторон. Джек сунул руки в карманы, чуть ссутулился привычно, отчаянно надеясь, что Фея не полезет ему в рот, или чего хлеще, в штаны.
- Джек?! – подозрительно рыкнул Кролик, - где этот упырь?
- Делся куда-то только что, - пожал плечами Джек. Хорошо, что лед не успел стаять, и следы драки украшали стены.
- Ох, - вздохнула Фея, - Джек, что же все-таки произошло? Что подумают жители?
- Землетрясение, - сказал Кролик, - обычное дело в Японии.
- А ребенок ничего не увидел? – спросил Ник, обходя все кругом и пытаясь прикинуть масштабы трагедии.
- Джека же вообще никто не видит, - хмыкнул Кролик.
Джек стоял молча и криво улыбался, позволяя Хранителям общаться между собой. Тихо, сдержанно дышал, стискивая посох, и мечтал оказаться подальше отсюда. Ждал, когда можно будет тепло со всеми распрощаться и свалить, чувствовал фантомные прикосновения, следы того, что было. И, надо сказать, почти дождался. Почти.
- Ну, кажется, все в порядке? – подытожил Северянин.
- Ох, Джек, - взволнованно пробормотала Фея, склонившись и подбирая что-то из угла, - только не это…
- Чего еще? – нахмурился он.
Вместо ответа Фея, трепеща ресницами, склонила голову и протянула ему обломки футляра, с его собственной физиономией на торце.
- Дай сюда, - сказал он почти грубо и отобрал обломки.
- Джек, - она все же подняла на него влажный взгляд, - Джек, я боюсь, что у меня для тебя плохие новости.
- Ну?
- Понимаешь, - она развела изящными ладошками, затараторила, путаясь в объяснениях, сбилась, а потом добавила коротко, - боюсь, твои воспоминания. Они пропали навсегда.
Все замерли, разглядывая Джека. Тот, оказавшись под перекрестьем взглядов, сунул обломки в карман.
- Я так и понял, - сухо сказал он. – Я пойду.
- Нет! – воскликнула Фея, - ты не можешь пойти сражаться с ним сейчас! Нам надо подождать… нельзя так бросаться в бой!
- Я как-нибудь сам разберусь, - отрезал Джек, но тяжелая лапа опустилась на плечо.
- И не думай об этом, парень, - сказал Кролик, - даже не думай. Фея права.
- Да поймите вы, наконец! – раскричался Джек, выходя из себя, - я хочу решать такие вещи сам! Один! Как всегда это делал.
- До сих пор ты в такие передряги не вляпывался.
- Хватит разговоров, - сказал Северянин, - вернемся ко мне на базу и там уже все обговорим. Это не обсуждается, Джек.
Джек, весь белый от негодования, решил подчиниться, догадываясь, что если он сейчас сбежит, то приведет Хранителей на хвосте.
А ему сейчас вовсе не хотелось приводить Хранителей к Кромешнику. Совсем не хотелось.
Военный совет был в разгаре. И не, что Джеку особо хотелось в нем участвовать – но выбора особого не было.
- Ведь едва успели! - воскликнула Фея. – Джек, а расскажи подробно, как все случилось?
- Да, расскажи? - Кролик аж притоптывал от нетерпения, да так громко, что оставшиеся стекла позвякивали. – У него новое вооружение?
- Ничего, - буркнул Джек, - муть всякая.
- О, не расстраивайся, - Фея тут же подлетела к нему и обняла, - все уже кончилось!
Джек хотел огрызнуться, но Фея так нежно и доверчиво положила голову ему на плечо, как маленькая птичка, что у него рука не поднялась оттолкнуть или отмахнуться.
Фея не выделывалась, она действительно переживала - как и все остальные, сгрудившиеся рядом. Но какое им всем есть дело до его жизни! Джек, которому сейчас больше всего хотелось закрыться в туалете и подумать о жизни, был на пределе.
- Я уже не усну этой ночью, - пожаловалась Фея, не отлипая от Джека.
- Жаль, Песочника нет с нами.
- А он... совсем... все? - выдохнул Джек, который никак не решался спросить.
- Кто знает, - неопределенно сказал Северянин, - разве что Луноликий.
- А мы так и не расквитались с Кромешником! - у Кролика встопорщилась шерсть промеж ушей.
- Я б ему задала трепку! - Фея мгновенно подхватила тему, - и за Песочника, и за моих крошек, и за детей, и за Джека!
- А я-то что... - пробормотал Джек, но его никто не услышал, слова потонули в обсуждении произошедшей драки и предстоящей битвы. И самым ужасным было то, что Джек не мог определиться! Потому что Хранители были ему дороги, и Северянин, и бешеный Кролик, и даже этот потешный воевода в зеленых перьевых штанишках. Джек засопел и запанибратски обхватил Фею за плечи. Она заулыбалась, но не перестала обсуждать тактику и стратегию.
Все эти ребята... не заслужили предательства. И надрать задницу Кромешнику, как ни крути, очень хотелось. С другой стороны, Джек мог бы заняться этим один, и без лишних свидетелей. Так бы и драл, чего скрывать.
Джеку вовсе не хотелось, чтоб Кромешник пропал так же, как Песочник. Не хотел остаться без него.
Продолжение в комментариях
Продолжение в комментариях NEW
Читать целиком
Автор: Towaristsch Mauser
Фандом: Rise of the guardians
Размер: миди (макси?), 18к слов, в процессе
Пейринги: Кромешник/Джек... кому я вру, Джек/Кромешник
Категория: слэш
Публикация: запрещена
Дисклеймер: C миру по нитке - графоману фанфик.
Жанр: эээ, ну как обычно у меня. романс, наверное. + нимножко доброго юмора)
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: А что, если бы Кромешник продолжил уговоры по перетягиванию Джека на темную сторону силы? Бойтесь своих желаний, да.
Посвящение: Хризе.
Предупреждение: Не то что бы что, но захотелось вот почесать пальцы о клаву))) Есличо, я только мультик смотрел, книжку особого желания читать нет и вряд ли будет, но написать хочется) Так что канонодрочерам, наверное, не ко мне. И вообще, в скачанном мною мульте этих персонажей звали, простите, Страшила и Морозила, что не могло не сказаться на восприятии!
читать дальше"Хорошо тому, кто знает,
Как опасен в океане
Айсберг встречным кораблям."
Посох хрустнул. Жалобно, как живой, застонал и переломился в руках Кромешника.
– Тыы-ы... – только и смог выдохнуть Джек. Это не посох, это ребра треснули, и, надломившись, вошли в мягкие ткани. Как ампутация наживую.
– Нравится так? – усмехнулся Кромешник, скаля белые, острые зубы. Здесь, на вершине, не было никого, кроме них, небо сеяло снег, как песок. Ветер выл на одной ноте.
Джек облизнул пересохшие губы, невольно пересчитал ребра. Ребра были целы, но он чувствовал себя слишком живым, и даже ноги, кажется, заныли от холода.
– Вижу, что тебе нравится, – довольно ухмыльнулся Кромешник, расчесал волосы пятерней. – Наслаждайся, мешать не буду.
Обломки упали, пробив хрупкий наст, Джек, лишившись посоха впервые за столько лет, едва стоял на ногах. А сколько, кстати, лет? Он и сам не знал. Сто лет неудачи. Кровь прилила к щекам, и пришлось схватиться за скалу, чтоб не упасть.
Кромешник развернулся было, но потом явно передумал. Оглянувшись через плечо, он смотрел, как Джек пытается придти в себя.
– А ведь я предлагал, – притворно огорчившись, вздохнул Кромешник. Взвился черный песок, взметнулось огромное лезвие. Удар спиной о скалу вышиб дыхание, но Джек с удивлением понял, что это не больно. Не так больно, как изнутри. Не так больно, как с посохом… или сломанная вера в себя. Осознание собственной ненужности перекрыло остальные чувства.
– Я предлагал сотрудничество, – напомнил Кромешник, стоя над ним. Решал, наверное: ударить еще раз или и так сойдет.
– Так предложи еще раз, – криво усмехнулся Джек, слизывая кровь с зубов.
– Обойдешься, – скривился тот, верхняя губа вздрогнула брезгливо.
– Дело твое, – пожал плечами Джек.
Закрыв глаза, он зарылся горящим лицом в снег, чувствуя приятное прохладное покалывание. Мог бы – вызвал бы снежную бурю, чтоб засыпала с головой. Но без посоха нечего и пробовать… Стаявшие капли воды щекотно потекли в уши.
Но родной снег отозвался послушно. Укутал Джека легким одеялом, успокоил без слов, заглушил и без того бесшумные шаги Кромешника.
– В спячку, – сказал Джек сам себе, – плевать на все.
Равнодушный снег все сыпал и сыпал с неба, как пух из рваной подушки.
***
Кромешник вернулся, когда на небе зажглись первые звезды.
***
Джек вышел из оцепенения на третий день – когда Кромешник догадался развести костер под клеткой. Пушистое снежное покрывало растеклось лужицей, дрова возмущенно зашипели, и Джек проснулся. Вытряхнулся из спячки, растер иней по лицу и огляделся.
– Сварить меня вздумал? – недобро сощурился Джек.
– Нет. – Кромешник смотрел на него с плохо скрываемым любопытством, сложив пальцы замком.
– А что?
– Я не питаю к тебе неприязни, – завел старую песню Кромешник. Джек уже слышал ее пару раз.
– Да-да, помню, – зевнул он нарочито равнодушно, а потом решил, – Не буду я с тобой объединяться. Мне никто не нужен.
Остаток фразы: «и я не нужен никому» он просто проглотил, едва не подавившись.
Кромешник молчал, клубился черным песком.
– Чего смотришь сычом? – спросил Джек, прямо глядя в тускло-желтые глазищи, – мне ваши разборки безразличны.
–За тобой никто не пришел.
– И ты вознадеялся, что я к тебе переметнусь? Вот еще. Быть шестеркой в чужой колоде, и самое главное, зачем? За веру каких-то там детей?! – Джек взмахнул руками, – да эти дети меня даже не знают, какое там верить… И что там дети, я сам не знаю, кто я.
Слова выскользнули легко, как по маслу.
Когда скажешь это сам – не так больно. Джек втянул воздух, медленно, глубоко, а потом выдохнул. Больно не было.
А Кромешник опять молчал, потирая пепельно-серые ладони, будто мерз и пытался их согреть. А потом начал тихо и вкрадчиво:
– Думаешь, это поможет? Думаешь, если ты смотришь правде в глаза, это спасет?
В редких солнечных лучах кружилась пыль, эхо гуляло по темным переходам.
– Молчишь? Так я тебе подскажу, – продолжил Кромешник, подходя ближе, – не спасет. Потому что это не вся правда. Дай угадаю, – он задумчиво потер подбородок, – тебе страшно.
– Мне не страшно, – вякнул Джек, невольно отодвигаясь в угол клетки. Черный песок лизнул колени, забиваясь под плотные бриджи, пополз выше.
– Ты боишься, что ни на что не годен. Поэтому хочешь уйти первым. Это трогательно, – Кромешник почти убедительно изобразил сострадание, – «Это я от всех ушел, а не меня бросили. Это я так решил».
– Да иди ты, – огрызнулся Джек.
– Я-то, может быть, и уйду, – развел руками Кромешник, легко подцепил замок на клетке, – но куда ты, Джек, уйдешь от самого себя?
И распахнул дверь, отошел чуть поодаль, давая возможность выбраться. Джек так и сделал, а то костер уже начал припекать, горячий металл оставил красную полосу на ладони.
– Хочешь, я покажу тебе, – шепнул Кромешник в самое ухо, – то, чего ты сам о себе не знаешь.
– Отстань, – сказал Джек, сердито повел плечами, и, засунув руки в карманы, потопал, куда глаза глядят.
Где-то далеко солнце неторопливо опустилось за горизонт и утянуло за собой изжелта-розовые лучи. Разгорелись костры в темных провалах, загудело пламя, и Джек вначале не понял, зачем огонь здесь, где должен быть только мрак, но потом догадался – где нет света, нет места и тени. Зато в пляшущих отсветах костра теней было предостаточно. На стене отражались причудливые формы, и один раз Джеку даже показалось, что он заметил знакомый силуэт Кролика. Он сморгнул, вгляделся в темноту, но заметил лишь слабо мерцающие в темноте сталактиты.
– Ждешь кого-то? – догадался Кромешник, неотступно следуя по пятам.
Джек фыркнул.
– И напрасно. Горстка закомплексованных неудачников. Зависят от человечьих детей, вымаливают у них капельку веры. Вместо того чтоб верить в себя.
– Будто ты занимаешься чем-то иным, – отмахнулся Джек, невольно озираясь в поисках Кромешника.
– Мне не нужно веры, – усмехнулся тот, – мне хватает страха.
И вновь выступил из мрака, худощавый, длинный. Джек отошел от него на всякий случай, смерил безразличным взглядом. Ему и в самом деле сейчас все равно было, боятся ли дети кошмаров. Вокруг горели костры, теплый воздух мерцал. Толстовка промокла от растаявшего снега, и Джек стянул ее через голову. Выжал как следует и разложил на сухом камне, уселся рядом, уткнувшись в угол спиной. Трещины в камне мгновенно заполнились льдом.
– Не грусти, – сочувственно сказал Кромешник, разглядывая Джека, худые, угловатые плечи, покрытые изморосью, – Теперь ты не одинок.
– Ты на что сейчас намекнул? – мрачно отозвался Джек, глянув исподлобья, – что ты теперь мне в друзья набиваешься?
– Ну, – Кромешник сосредоточенно выдохнул, потирая ладони, – я уже говорил. Ты и я…
– Обойдусь без неудачников, – отрезал он. Кромешник выдохнул шумно, встряхнулся от грубости, будто на него ушат ледяной воды вылили. Сощурился и ухватил Джека за локоть, а тот, почуяв, что перегнул палку, попытался вырваться. Не смог и замер, глядя в жутковатые глаза.
– Не хочешь по-хорошему, – зашипел Кромешник, нависая над ним черной тучей, – будет по-плохому!
И Джек дрогнул, забыв о том, что Кромешника нельзя бояться. Вырвался и побежал в темноту, в прогал, из которого тянуло ледяным сквозняком, а Кромешник, облизнувшись, напился страха и метнулся следом.
Настиг его в тупиковом проходе, понял, что загнал в угол и замер, наслаждаясь зрелищем: Джек взволнованно царапал стену, толкал плечом, безуспешно пытаясь выбраться и сбежать. Сквозь узкие щели струился теплый свет.
– Дальше нет пути, – сообщил Кромешник, оставаясь на границе тьмы. Джек протиснул руку, едва не застрял, но выдернулся и обернулся, чтоб встретить опасность лицом к лицу. И свалился под тяжестью обрушившегося на него песка, забившего рот, нос и уши. Песок жил собственной жизнью, прижимал к полу, просачивался под одежду и щекотал тело. Мешал жить, дышать, двигаться, видеть и слышать. Дышать Джеку не больно-то и хотелось, но вот от невозможности пошевелить рукой или ногой было жутко. Он тихо взвыл, словно пытался прокричаться сквозь гору подушек.
– Что-то не так? – откуда-то сверху поинтересовался Кромешник.
– Убери песок! – отплевываясь, воскликнул Джек, и, как ни странно, тот послушался – упал, скатился с его тела, рассыпавшись прахом. Остались только цепкие пальцы Кромешника на плечах, прижимающие к полу. Джек уставился ему глаза в глаза, дернулся, стараясь освободиться.
– Слезь с меня, – тихо заворчал он, беспокойный испуг пополз вверх по позвоночнику.
– Какие мы сердитые, – гадко рассмеялся Кромешник, чувствуя каждую капельку его волнения. Забрался сверху, обхватив бедра, держал цепко, не позволяя выбраться. Был слишком близко и слишком рядом. Джек отвернул голову, чтоб не почувствовать вдруг его дыхания, уверенный, что пахнет тот особенно мерзко, как забытый кусок мяса.
– Холодный, – задумчиво пробормотал Кромешник, стискивая пальцы крепче. Прижался к нему сильнее, распластавшись сверху, и Джек почувствовал, как уши и щеки обдает горячим румянцем. Потому что в этом всем было что-то стыдно-неприлично-нехорошее, сродни подглядываю в окна, только еще хуже. Джек, конечно, знал, что делают детки, которые выросли. Но не знал, что они чувствуют при этом. Не догадывался даже. Не понимал, зачем они это делают. А сейчас вот почувствовал что-то теплое, жаркое, но не опасно горячее, а согревающее.
А Кромешник, чего-то ждавший, довольно осклабился. Разжал хватку: под ключицами остались синяки как проталины. Он дотронулся до темной отметины, потом провел гладкими сухими пальцами под челюстью, погладил, прижался ладонью. И двинулся вниз, оставляя дорожку тепла.
Джек задрожал от ярости.
– Убери руку, – предупредил, – иначе ударю.
И тут же размахнулся – но тонкие песчаные плети перехватили запястье. Сильные и прочные, как стальные тросы, они впились в запястья, развели руки в стороны и вверх, подвесив, как белье на прищепках. Кромешник ждал, довольно скалясь – и Джек взорвался от негодования, закричал, пытаясь вырваться из пут. Выдохся. Обмяк. Устал.
Посмотрел с ненавистью.
– Страшно? – спросил Кромешник, уселся на его ногах, вытянув вперед руки, как примерный ученик.
– Противно, – сказал Джек. – Мне не нравится.
Кромешник задумался:
– Тоже подойдет.
И продолжил: прикасался к нему, стягивая примерзшие к коже брюки. Джек молча, закрыв глаза, никак не мог придти в себя, ошарашенный и перепуганный. В голове все перемешалось, и перед глазами стояла только одна картина: когда-то, давным-давно, на другой стороне земного шара, в старом городе с узкими улицами и медными акведуками, была девочка, которая ходила зимой без шапки и любила ловить снежинки языком. Джек следил за ней, сидя на крыше напротив ее окна, черепица впивались в задницу, но он сидел, не обращая на это особого внимания. Ждал ее появления, сыпал в нее снегом и касался ее губ своими. Это было почти по-настоящему.
До тех пор, как девочка не повзрослела, не привела в свою комнату мужчину и не поцеловала. Всерьез. По-настоящему. И не только в губы.
Джек послушно досмотрел, будто примерз к старой черепице. Он не разлюбил детей после этого, нет, и это была не единственная девочка, с которой он играл, но все же он запомнил, что за взрослыми девочками лучше не подглядывать. И стал чуточку хуже относиться к окружающему миру.
За взрослых мальчиков почему-то было не так обидно.
– Ты здесь еще? – раздался шепот в самое ухо, скрипнувший как песок на зубах.
– Отвали, – сморгнул Джек. Только ему удалось отвлечься, и вот…
– Страдаешь, – догадался Кромешник, заглянув в печальные глаза, – у тебя никогда ничего не было?
– Ни с кем, – сказал Джек. – Ведь я никому не нужен, ты не забыл?
– Не забыл. Мне нужен, – усмехнулся тот, спутывая его ноги и разводя в стороны, – хоть на что-то ты можешь сгодиться.
– Как чудесно, – кисло выдохнул Джек и отвернул голову. Сопротивляться не хотелось, неудачник, живший внутри, выкормленный, выпестованный заботливо, уговорил плюнуть на все и плыть по течению. Джек послушал своего внутреннего неудачника и уставился в стену, стараясь вновь уйти в себя, забыть о Кромешнике, который явно хотел провернуть гадкое взрослое дельце. Который коснулся его там, где никто никогда (в этом Джек был уверен) не трогал. Который уткнулся чем-то скользким и узким меж его раздвинутых ног, погладил, разбудив стыдно-приятное чувство – и пропихнул глубже, отчего дыхание перехватило.
– Чтоб тебя! – рявкнул Джек, пытаясь стиснуть ноги. Кишки заныли от непривычного, неправильного, тянущее чувство тут же отозвалось в груди.
– Кричи, кричи, – посоветовал Кромешник, возбуждаясь. – Мне нравится.
Джек бросил на него быстрый взгляд – ему и правда нравилось, он сидел как жуткий ночной зверь, скалился и смотрел неотрывно. Кромешнику все нравилось, нравилось, как Джек сопротивлялся и уставал это делать, как пытался сжаться, не подпуская к себе – и вынужденно раздвинул ноги шире от натяжения плетей. Мельком полюбовавшись, он подхватил его под узкие бедра, втолкнулся в наскоро смазанную дырочку, сочившуюся темным влажным песком, и вошел, не отрывая взгляда. И Джек тоже не мог отвернуться, смотрел и смотрел в его жутковатое лицо, облизывая губы, краснея всем лицом – от ушей до кончика носа. Твердый член рывком заполнил изнутри, и Джек едва сдержал вскрик.
– Так… нра-вит-ся? – выдохнул он по слогам.
– Да. Так, – ответил тот, прижимаясь щекой к щеке и целуя в горячее ухо – почти целомудренно и чинно, словно все было прилично. Словно забыв о сочно и часто соприкасающихся бедрах, о том, как тесно Джек обнимает его там, изнутри.
– Такой холодный и горячий одновременно… – пробормотал Кромешник, наслаждаясь тем, что Джек молчит и не слишком сопротивляется. А тот давился собственными чувствами, жарким стыдом и ледяным страхом, что, в самом деле, не годится на большее. Что лучшее, на что он может рассчитывать, так это побыть ночной игрушкой для другого неудачника. От резких движений он бился затылком о стену, песок терся и скрипел, оставляя царапины.
– Джек… – коротко выдохнул Кромешник, рванул его на себя и замер, лицо его исказила гримаса удовольствия.
– Эх и морда у тебя, – безучастно фыркнул Джек, – видел бы ты себя сейчас.
– Заткнись! – разозлился Кромешник, захлопнул ему рот песком и резко отстранился, с Джека потекло на каменный пол.
– Мффф, – Джек отплевался от песка, вытер рот плечом, – а чего такого я сказал? Знал бы я, что ты такие рожи умеешь корчить, сфотографировал бы…
Кромешник разозлился, подхватил его, перекинув через плечо, и поволок обратно в клетку.
Джек обзывался, никак не унимаясь, но, кроме его ехидного смеха, был еще какой-то шум, какой-то непривычный звук. Что-то мешало. Кромешник оглянулся – зубные крохи в клетке шушукали и попискивали от смеха.
Джек спал. За ночь не только клетка вымерзла, покрывшись узорным инеем – всю пещеру знатно выстудило. Зубные феи сбились в попискивающий теплый зеленый ком, который Кромешник с удовольствием поджарил бы за вчерашнее. Но мстить этим убогим было как-то совсем не по чину, к тому ведь, даже такие твари видят сны... Кромешник не стал их трогать и замер у клетки Джека – тот спал на боку, подтянув колени к подбородку. На светлых бедрах мальчишки синели отметины от пальцев, и Кромешник, улыбнувшись сам себе, легко протянул руку меж прутьев, приложил ладонь, ровно на синяки. Погладил по бедру, сам себя сдерживая, чтоб не дотронуться ниже, меж ног.
Джек, почувствовав прикосновение, недовольно дрыгнул ногой и проснулся.
– Чего пришел, любовник-герой-Казанова? – ехидно спросил он, уставившись на Кромешника, и тот невольно дрогнул, отодвинув ладонь.
– Правильно, нечего меня лапать, – буркнул Джек, – одежду мне верни.
– Обойдешься, – зашипел Кромешник.
– Так не пойдет. Не хочу яйца на ближайшей железке подвесить, – сказал Джек, с удовольствием отметив, что грубость задевает и обескураживает Кромешника. И это было хорошо, потому как сбитый с толку Кромешник казался каким угодно, но только не страшным и властным повелителем кошмаров. Испытывать страх и ужас Джеку вовсе не улыбалось.
– Не повесишь, – пообещал тот, наконец, – потому что нечего тебе гулять.
– Я ногу отлежал, – наморщился Джек, – клетка тесная, сам в ней и сиди. А я хочу размяться.
– Ты не хочешь по-хорошему, – напомнил Кромешник, осклабился, видимо, пришел в себя. Уселся рядом и поворошил серые, как соль с перцем, волосы Джека. – Ты ведь по-плохому хочешь, чтоб тебя воспитывали и переучивали.
Потянул за волосы вначале несильно, а потом вцепился как следует, вынуждая Джека запрокинуть голову беспомощно.
– Я свое отучился, – отрезал Джек, отстранившись. – Выпусти меня, живо.
– Иначе ты мне что сделаешь? Яйца свои хваленые покажешь? – сощурился Кромешник, – не забывай, кто здесь главный.
– Ишь какой, – хмыкнул Джек, – а по-хорошему тогда это как? Поцелуйчики под луной? Ах, Кромешничек, давай будем вместе, ты и я, ведь ты такой страшный и замечательный, я весь дрожу, поцелуй же меня, как в том кино!
Кромешник не выдержал, вскочил на ноги, едва не наступив на балахон. Развернулся и скользнул прочь, не оглядываясь.
– Тьфу, – рассмеялся Джек, – даже мне противно!
Вслед еще и припечатал парочкой и вовсе скверных слов, отчего плечи Кромешника вздрогнули.
***
В клетке было скучно. С Кромешником было веселее, и Джек даже раскаялся, что прогнал его насмешками. Он отлежал себе все, что мог, не раз пытался вскрыть замок – но ничего не получалось. Хотелось выбраться отсюда, раздобыть всеми правдами и неправдами новый посох – и отправиться куда-нибудь далеко-далеко, где нет никаких кошмаров, пасхи и рождества.
Джек скучал.
***
Кромешник явился через неделю, привел целый табун красноглазых ночных кобыл, которые пахли гораздо хуже, чем Джек себе представлял. Хуже, чем Кромешник, от которого пахло пеплом и золой, от кобыл тянулся тонкий сладковатый аромат гнили, и Джек не мог не вдыхать его.
– Убери их! – пожаловался он, когда вонь стала и вовсе невыносима.
– Тебе они мешают? – соизволил ответить Кромешник, ходивший вокруг да около своего глобуса.
– Да. От них воняет, как от престарелого сторожа птицефабрики.
Кромешник прогнал кобыл и подошел к клетке Джека, посмотрел на него долгим взглядом.
– Выпусти меня. Я больше не могу взаперти, – просто сказал Джек, и Кромешник неожиданно откликнулся на просьбу. Вздохнул глубоко, и отомкнул замок.
– Одежду, – напомнил Джек, выбираясь наружу.
– Нет, – с большим-пребольшим удовольствием отозвался тот, отошел даже на пару шагов, чтоб полюбоваться. Джек нарочно прикрываться не стал. Пусть видит, если ему так хочется. В конце концов, видит же… может, это главное.
Россыпь золотистых коробочек с зубами-воспоминаниями была похожа на гигантский сейф Скруджа Макдака. Джек шел мимо и понимал, что не хочет сейчас ничего знать о себе прежнем, к которому так стремился. Потом, позже, но не сейчас. Неизвестно, какие желания были у того, прежнего Джека, но у нынешнего, Ледяного, было несколько самых заветных. И, как ни крути, хоть страшно признаться, и от такого стыда уши примерзали к голове, но Кромешник его желание исполнил.
Страшно признаться… Страшно. Чего только не делает страх себя и страх за себя. Боязнь своих стыдных и глупых желаний. Желать стыдно, завидовать позорно, мечтать глупо, инфантильно. Уродливые желания, кривобокие, сплюснутые выползали наружу неуверенно, смотрели из тайников души круглыми желтыми глазищами.
Джек развернулся и пошел в лабиринт слабо освещенных переходов.
– Неинтересно уже? – догадался Кромешник, следуя за ним бесшумно и неотступно.
– С тобой мне воспоминания смотреть, что ли? И чего ты по пятам за мной ходишь?
– Думаю, может, тебе цепь на шею накинуть, – сверкнул глазами тот, – красиво.
И, не дожидаясь очередной холодной колкости, схватил Джека за плечи. Придавил его к стене, изогнулся весь, чтоб дотянуться до шеи, ткнуться носом в теплый изгиб.
– Это ты так зачем выдумал? – Джек глянул через плечо, – чтоб я над твоей физиономией не смеялся?
– В стену смотри, – глухо просипел Кромешник, едва сдерживаясь, чтоб не свернуть тонкую белую шею. Толку было бы мало, но сколько удовольствия...!
– Да пожалуйста, – усмехнулся Джек, чуть опустил голову, отчего кожа отчетливо обтянула крупные бусины позвонков. Уперся в стену ладонями, подождал немного.
А потом обернулся.
– Ты там замерз, что ли?
Кромешник сморгнул. Потом недоверчиво сощурился. Дотронулся до узких лопаток, бросающих четко очерченные тени.
– Ты не против?
– Нет.
– Тебе нравится? – длинные пальцы интимно и крепко сомкнулись на запястьях.
– Нет, – отрезал Джек. – Мне все равно.
Кромешник едва слышно вздохнул, прижал его к стене. Дышал в затылок, склонив голову, отчего у Джека мурашки бежали по голой коже. От Кромешника не пахло падалью. От него вообще ничем не пахло.
Зато он был теплым и осторожным. Методично и аккуратно ласкал его, бесшумно и часто дыша, касался его собой. Джек задумался вдруг, что было бы, если б Кромешник не особо нуждался в нем. Наверное, растерзал бы, воспользовавшись... Джек усмехнулся, ощущая осторожные, деликатные прикосновения кончиками когтей. Дернулся нарочно, вынуждая оцарапать себя – и тут же успокоился, почувствовав легкую боль от вонзившихся в кожу когтей. Наверное, интересно переспать с ночным кошмаром. Наверное, можно переспать с кем угодно, но с некоторыми – только один раз. От жары мысли плавились, Джек чувствовал себя больным. Нездоровым.
Наверное, если бы Кромешник не был заинтересован, он просто не вернулся бы, а оставил в снегу. От осознания того, что Кромешнику не все равно на него, было приятно.
– Я скоро растаю, – заметил Джек, впился пальцами в скользкий мох на камне. – Как та русалочка.
– Русалочка рассыпалась в пену морскую, – поправил тот, выпрямился, оказавшись значительно выше. Потянул на себя, отчего Джеку пришлось привстать на цыпочки. И вошел: плавно, четко, но сердце все равно сбилось с ритма на миг. Или не сердце, а что-то еще, что болело и ныло обычно внутри, Джек не в курсе был.
– Расслабься, – шепнул тот, пальцы обхватили шею, по плечам потекли черные струйки.
Джек тихо выдохнул, уткнулся лицом в сложенные замком ладони. Сегодня было больнее, не так как вчера. Но тоже… хорошо. В ушах стучало.
Он замолчал, словно набрал в рот ледяной крошки, стиснул тонкие губы, чтоб не выплюнуть слова и не ранить ими. Просто потому что привык ранить.
Было хорошо.
Кромешник вновь ссутулился, обхватил поперек груди неплотно, словно ждал, что Джек откинется, сам пойдет в руки. Джек не шелохнулся, стоял ровно, ноги на ширине плеч.
Кромешник вздохнул.
– Чего сопишь? Простыл?
– Тобой любуюсь, – вкрадчиво проговорил Кромешник, облачаясь в черные одежды обратно, – Между прочим, есть на что посмотреть.
– Нашел, куда глазеть, – буркнул Джек, – верни одежду.
– Ни за что – широко улыбнулся тот, скрестил руки на груди и победно уставился на Джека.
– Ненормальный, – махнул рукой тот, дотопал до плоского камня и растянулся на нем устало. Следил искоса за переплетением теней на стене, чувствовал, как Кромешник смотрит на него словно отовсюду. Но, хоть признаваться не хотелось, Джеку было приятно. Внутри появилось воспоминание о прошедшем, и оно было сладким и вкусным, как огромный ком сахарной ваты. В такое воспоминание можно было нырять с головой, отщипывать кусочки и лакомиться. Особенно укус-поцелуй в шею. Джек потер это место невольно, отчего возбуждение всколыхнулось, вспыхнуло изнутри.
Это не было насилием.
Если бы Кромешник попытался подчинить себе, сломать, как посох, Джек возмутился бы и пришел в ярость. Но не было этого, были только осторожные, на пробу, действия – Кромешник будто ступал по тонкому льду.
– Зачем это тебе? – тихо спросил Джек, вытянув длинные, нескладные руки и ноги.
– Что "это"?
– Вот эта пошлятина, которую ты придумал.
– Это не пошлятина, – фыркнул тот, присел рядом, – помнишь, я говорил про "стать единым целым"?
– Ах вон оно что, – мягко улыбнулся Джек, показав зубы, – я-то, дурачок, думал, ты про оружие.
– Есть вещи не менее интересные.
– Иди сюда, – скомандовал Джек, кивком указал на камень рядом. И, подождав, пока тот усядется, придвинулся ближе, заглянул ему в глаза.
– Отчего я?
– Что?
– То. Чего ты ко мне пристал? Потому что Хранитель?
– Я и раньше о тебе слышал, – возразил Кромешник. Коснулся его виска, вплел пальцы в волосы, распутывая заиндевевшие пряди.
– И тебе вот прям всегда интересно было, а что же будет, если затащить к себе Ледяного Джека и стать с ним "единым целым", да?! – глумливо засопел Джек, перехватил руку Кромешника, скользнувшего было прочь, – отвечай мне.
– Я тебя поджарю, – пообещал Кромешник, сощурив глаза, – подвешу над костром, как сосульку, и ты будешь таять, пока от тебя ничего не останется.
– Чего ты так вскидываешься сразу? – Джек положил ладонь на его пальцы, – спокойнее надо быть. Я просто спросил.
– Не забывай, с кем разговариваешь...
– Я годами ни с кем не разговаривал. Разучился. Извини, – Джек нагло уставился на него, стиснул его запястье. Кромешник недоверчиво посмотрел на его пальцы, потом на самого Джека и опять на пальцы.
– Чего? – Джек приподнял бровь, потом развернулся, подставив плечи, – почеши, а?
Кромешник молчал, разглядывая мальчишку. Сопляк, а наглости на пятерых.
– Ну? – Джек покосился на него недовольно, – Почеши, когтищи же не зря растил?
Кромешник закатил глаза, всем своим видом демонстрируя, что уступает только из внутреннего благородства. И вначале потрепал за загривок, точно пса, а потом уже начал нежно почесывать самыми кончиками когтей. Джек молчал, чуть поводя плечами и подставляясь под ласку.
Оба молчали, долго, пока Кромешнику не надоело.
– Мне сто лет никто спину не чесал, – признался Джек, – спасибо.
***
Ночью Джек проснулся, внезапно осознав, что посох не нужен.
Луна светила ярко, словно заледеневшее солнце.
***
Зубные крохи оживленно верещали и перепискивались, болтали о своем. Кромешник глянул на них с утра, а потом почувствовал, что в доме что-то неуловимо изменилось. Все было на своих местах, но что-то не так.
Он несколько раз обошел все, заглянул в лабиринт, а потом догадался – потухли ненужные, в общем-то, костры. И не просто потухли, а замерзли.
И потолок покрылся изумительно красивым инеем.
Кромешник тут же отправился к Джеку, собираясь открутить ему голову. Ну или выкинуть из своего жилища на мороз за такие проделки.
Джек, предвкушавший веселье, сидел на крыше своей клетки, в новой толстовке, почти неотличимой от старой, и в таких же брюках. В руке красовался все тот же посох, но ладно посох – Джек улыбался, как сытый крокодил. И совсем нехорошо смотрел на Кромешника.
– Сбежал! – воскликнул тот, ощетинился, приготовившись к драке.
– Почему это сразу сбежал? – доброжелательно сказал тот, перекидывая посох из руки в руку, – мне и тут хорошо.
– Хорошо?
– Конечно, – Джек легко спрыгнул с клетки, – мне тут нравится. Только я слегка навел порядок. По-своему.
– А вот не надо, – нахмурился Кромешник, все еще с оружием наготове, – тут своих порядков.
– Не сердись, – сказал Джек и даже ресницами хлопнул, глядя на него снизу вверх.
Кромешник сглотнул, подышал немного и выпрямился, пригладил волосы рукой.
– Раз уж ты так хочешь меня видеть, – Джек склонил голову набок, опять сморгнул, в глазах блестели искорки-бесенята, – создай мне нормальные условия. А то выдумал – клетка.
– С тобой по-нормальному нельзя.
– Со мной по-нормальному можно.
Кромешник молчал, видимо, не зная, что на это сказать. Песок подрагивал на полу, готовый в один момент собраться в лезвие, но Кромешник медлил. Джек тем временем ухватил его за плечо посохом и развернул к себе.
– Ну так… будем дружить? – вскинул бровь Джек. – Ты и я. Идет?
– Не уверен, что хочу этого, – высокомерно пробормотал тот.
– Какой ты ветреный. А я ведь тоже хочу попробовать, – улыбнулся Джек. Ухватил его крепко за руки, потянул к себе.
Кромешник изменился в лице. Сморгнул пару раз и рассыпался в прах, оставив только темные следы на ладонях.
– Куда же ты...! – воскликнул Джек, оглянулся, но Кромешника нигде видно не было. – Выходи давай! Или струсил?!
– Я тебя не боюсь, – отозвалась темнота, гулко и отовсюду.
– Тогда выходи, – ухмыльнулся Джек.
– Не хочу, – скучающе донеслось из угла, – мне это неинтересно.
– Ах, – выдохнул Джек, – неинтересно?! Ни капельки? Ни вот столечко?
– Ничуть.
Джек помахал темноте рукой, соскочил с камня и куда-то исчез.
***
Ловушка сработала именно так, как планировал Джек: талая вода мгновенно заледенела, и Кромешник попросту примерз к полу. Он попытался выбраться, дернулся в сторону, но лед держал крепко.
– Как ощущения? – рассмеялся Джек, спрыгнув с камня.
Кромешник зашипел. Песок обвился вдоль его кисти, превратившись в острое долото.
– Долго ты колупаться будешь, – заметил Джек, прохаживаясь рядом и подбираясь все ближе.
– Это не смешно! – рассерженный Кромешник швырнул в него песком, но Джек увернулся играючи.
– Почему? – ухмыльнулся он, – мне такое по нраву. Не хочешь ли прокатиться на саночках?
Кромешник прошипел в ответ что-то совсем оскорбительное, но Джек схватил его за плечи.
– Прекрати шипеть. И расскажи мне, как ты это делал.
Кромешник молчал,
– Миллионы детей... Нет, не детей, а взрослых мечтали бы оказаться на моем месте, – сказал Джек, прижимаясь щекой к его спине, – отодрать свой ночной кошмар, что может быть приятнее?
Кромешник явно не собирался ничего рассказывать, смена ролей пришлась ему совсем не по вкусу, но Джек был настойчив, очень настойчив. Он не собирался сдаваться, и, хоть без черных плетей было не очень удобно, но Джек все равно добился своего. Пристроившись сзади, он полуприкрыл глаза, сосредоточившись на происходящем, хотел сделать все правильно, хорошо... Чтоб приятно было обоим.
Втолкнулся насухо, не сообразив про смазку.
И тут Кромешник взвыл! И еще как взвыл, выдираясь и царапаясь, едва не оттяпал зубами пальцы, когда Джек попытался заткнуть ему рот ладонью.
– Тише, – выдохнул Джек, – чего ты скачешь, как ночная кобыла?
Кромешник прошипел что-то невнятное, вскинул голову, не поддаваясь, но Джек ласково погладил его по плечу, прикоснулся губами к серо-пепельной шее – и вдруг почувствовал дрожь. Кромешник отчетливо вздрагивал – то ли от его рваного темпа, то ли от возбуждения, то ли еще от чего.
– Зло должно быть наказано, – сладко пропел Джек, не сбавляя темпа, – хорошие мальчики всегда побеждают. Хотя я не такой уж и хороший.
– Омерзительный, – глухо выдохнул Кромешник, застонал глухо, лаская сам себя. Джеку это понравилось, и он подумал, что в следующий раз нужно попробовать лицом к лицу, чтоб видеть, как Кромешник это делает.
Если, конечно, Кромешник не будет против.
Впрочем, кто его спросит?!
***
Кромешник обиделся всерьез. Несмотря на то, что кончил с тихим вскриком, все равно обиделся. Исчез куда-то, и Джек не мог ни дозваться до него, ни найти, ни достать.
Пару дней он искал Кромешника по всей пещере, выморозил ее всю, покрыв тонким льдом дорожки, но тот не вышел, не попался в ловушку.
Джек заскучал и ушел.
***
Солнечный свет струился, ласковый и теплый. Деревянные рамы едва ощутимо пахли хвоей и солнцем.
– Как дела на фронте? – спросил Джек, как ни в чем не бывало, усевшись на подоконник и покачивая ногой. Ник вначале посмотрел на него недоверчиво, а потом против воли улыбнулся:
– Ты где был?! Мы тебя потеряли.
– Сражался со злом, – широко улыбнулся Джек.
– И как, успешно?
– Нууу... здоровье у него уже не то.
Ник смотрел на него, пыхтел и сопел, а потом схватил вдруг и стиснул в объятиях, так, что косточки затрещали.
– Я рад, что с тобой все в порядке, – сказал он негромко.
– Эй, эй... – рассмеялся Джек, – я не железный!
И посмотрел на Ника с улыбкой, прошелся по кабинету, оглядываясь.
– Как обстановка-то? – спросил он, выходя к огромному глобусу.
– Как-как... – проворчал Ник, разглядывая редкие огоньки, – еще пару недель назад, на Пасху, все было очень плохо. А сейчас чуть получше, ничего не гаснет. Стабильная у нас обстановка, вот так.
– Стабильность – это разве плохо?
– Мало, – вздохнул Ник, – до рождества, конечно, еще дожить надо, но если этот хмырь попытается мне помешать... Кстати, что ты с ним сделал?
Джек замолчал, подбирая правильный эпитет, потому что врать не хотелось, но не рассказывать же Нику правду?!
– Говори, чего молчишь-то? Втерся к нему в доверие?
– Нет, не втирался, – проговорил медленно Джек, почесывая затылок, – подло это.
– Подло, – согласился Ник, – но что ты с ним сделал-то?
– Я его отвлекаю, – нашелся, наконец, Джек, – чтоб он не высовывался из своей пещеры.
– Отвлекаешь? Чтоб исподтишка достать? – нахмурился Ник. – Или ты с ним дружить придумал? Ты на чьей стороне, парень?
– Да отстаньте вы от меня с вашими сторонами! – взорвался вдруг Джек, – жил и жил себе спокойно, но нет, понабежали! На войну зовут! Со всех сторон!
Ник молчал, скрестив тяжелые руки на груди. Джек прошелся туда-обратно, а потом посмотрел на Ника:
– Если что, то я не собираюсь становиться подручным кошмарышем, да. И детей я в обиду не дам.
Ник молчал.
- Что ты так на меня смотришь?! – воскликнул Джек, - не веришь мне? О, да пожалуйста!
Он развернулся, и быстро, чтоб не услышать ответа, выпрыгнул в окно.
Промаявшись несколько дней в одиночестве, Джек решил ловить на живца. Он понятия не имел, куда пропал Кромешник, но подсказал глобус. Джек не обратил бы внимания, если не глянул случайно, слоняясь по пещере - крохотные золотые огоньки стабильности начали тускнеть и затухать. Значит, Кромешник не оставил своих поганых идей, а претворял их в жизнь! Джек неспеша покрутил глобус, не представляя, где точно его искать. Задумался, поймав несколько пылинок, танцующих в солнечном луче. Если здесь, на севере, ясный день, то где-то по ту сторону земли - черная ночь.
Черная ночь для черных дел! Представив себе кошмары рассерженного Кромешника, Джек едва не подпрыгнул. Тут же наугад выбрал точку на карте и отправился туда, дрожа от праведного негодования. К негодованию примешивался сладкий интерес и возбуждение. Возбуждение от охоты на страх и ужас, разумеется.
***
Оказавшись на месте, Джек подозрительно оглянулся - но Хранителей не было рядом. Значит, есть шанс достать Кромешника, взять его тепленьким... Задумавшись, Джек едва не упустил из виду след, но все же заметил тонкие темные струйки. Запоздавшие прохожие спешили по домам, и ни один из них не замечал, как черный, поблескивающий в свете луны песок затекает в одно из окон серой многоэтажки. Люди не хотели видеть жуть и не видели, но не чувствовать они не могли, потому и торопились домой. Раньше люди были суевернее, помнил Джек, сейчас они боялись прозаичных грабителей или бродячих собак. Пусть горят фонари - страх темноты сильнее, и никто не хочет оставаться с ней один на один.
Не рискуя спугнуть охотника за детскими снами, Джек не взлетел к окну, а вошел в подъезд. Тускло сияли редкие зеленоватые лапмы, в доме было совершенно пустынно и гулко. Перепрыгивая через пять ступенек, Джек спешил наверх, стараясь не задеть вездесущий песок. И не думать о том, как тихо и жутко вокруг. Что нечто может погнаться следом. Что с верхнего этажа может вырваться темная мутная волна, хлынуть в подъезд, набирая скорость и сметая все на своем пути.
Джек остановился на полпути, обхватил голову ладонями. Дурное наваждение чуть отступило, это всего лишь атмосфера страха. Тишина, дрожащая как бока загнанного зверя.
Это всего лишь Кромешник, подумал он. Его бояться нельзя.
За бесчисленными дверьми, фанерными и стальным, стонали люди - ворочались во сне, не могли проснуться. Но взрослые мало интересовали Кромешника, кому нужны взрослые с их проблемами - налогами и кредитами, с их напускным цинизмом и отмахиванием от настоящего ужаса? Джек точно знал, что Кромешник просто прошел мимо - и шел за ним, скрываясь.
Дверь в квартиру была незаперта. Джек проскользнул внутрь, прижавшись к стене, прошел в детскую. На полу, в разноцветном спальном мешке лежала девочка, свернувшись в клубочек, а над ней склонилась громадная черная тень. Песок струился, приобретая причудливые формы - и Джек засмотрелся, невольно вникая в историю. Вот девочка, она верит в хорошее, в волшебство. А вот ее класс, которым она рассказывает сказки. А вот недоверчивые дети, которые смеются над ее историями, вот унижение, стыд, боль... все смеются и обзываются. Девочка тихо вздыхала во сне, а Кромешник вился вокруг и мурлыкал, что так оно и будет, стоит только рассказать кому-то волшебную историю. Нет никакого волшебства, есть только налоги, кредиты и работа, и каждый человек должен знать только такие истории. И всю жизнь рассказывать только их. А потом лечь на матрас и умереть.
Джек едва скинул с себя оцепение, охватившее тело. Кромешника, чтоб его, следовало остановить! Но слова все стыли в горле.
Девочка перевернулась на правый бок и забормотала во сне, что никогда, никогда никому ничего не расскажет. Кромешник умиленно смотрел на нее, нанизывал на палец колечки вьющегося песка.
- Сладил? - спросил Джек, выходя на середину комнаты. Песок метнулся в его сторону, но он отразил удар, подскочил ближе и попытался схватить Кромешника за воротник.
- Прочь! - воскликнул тот, сцепился с Джеком, и, сытый и сильный, легко отшвырнул его в сторону. Тяжелые плети тут же опутали с головы до ног. Джек забился в сетях, как пойманный кролик, уставился на Кромешника. Хохолок на макушке сердито встопорщился.
- Тебе здесь не место, - Кромешник выпрямился, скрестил тонкие руки на груди.
- Тьфу! - Джек выплюнул порцию песка, на зубах противно скрипело, - прекрати!
- И не подумаю! - ухмыльнулся тот. И правда, не перестал, девочка тихо кричала во сне.
- Вот ты сволочь! Не трожь ребенка!
- А кого мне еще трогать? - усмехнулся Кромешник, - тебя, что ли? У нее хоть желания есть, страхи, мечты. А ты...
- Неправда! - воскликнул Джек, - я настоящий. Я был...
- Не было у тебя ничего, - Кромешник сунул руку за пазуху, вытянул золотистый футляр, протянул Джеку. А потом резко отдернул руку, переломил футляр пополам и сожрал обе части за пару секунд. Джек приоткрыл рот, он даже сделать ничего не успел.
Кромешник демонстративно отер губы согнутым пальцем.
В наступившей тишине было слышно только детские всхлипы.
- Молодец, - Джек неровно дышал, покраснел пятнами, глаза заблестели, - отомстил.
Кромешник посмотрел на него внимательно, замер. Сморгнул несколько раз, пожевал губу, словно хотел что-то сказать. И подошел ближе, желая коснуться его плеча, но Джек плюнул в его сторону. Кромешник сощурился:
- Знай свое место.
- Да пошел ты... - Джек кое-как отодрал от себя песчаные плети, - мудак.
Кромешник, вернувшийся было к делу, обернулся и хищно посмотрел на него.
- Я думал, ты... А ты мудак, - Джек презрительно отвернулся, быстро вытер лицо и подхватил посох. - Или ты проваливаешь отсюда, или я тебя раскатаю.
- А ведь мы могли сотрудничать... - нараспев произнес Кромешник, на губах его играла усмешка, но при этом он не сводил взгляда с Джека. Ночные кобылы, сотканные из самого черного мрака, окружили их, словно толпа - боксерский ринг.
- Считаю до трех, - сказал Джек, покрепче стискивая посох, - раз. Два...
Кромешник не стал дожидаться счета, поднял в воздух целую гору песка, метнул ее в Джека. Тот увернулся от лавины, и тяжелый песок проломил несколько стен подряд, превратив квартиру в спортзал. И, не успел Джек перевести дух, песок вновь собрался, поднялся тусклой темной волной. Вспышка льда не смогла его остановить, пришлось удирать, песок мчался следом, как стадо мустангов. Черные гривы струились в темноте.
Дрожала мебель, дрожали стены, дрожал весь дом. Джек вышиб стекло плечом, вылетев наружу - и песок хлынул следом, рухнув вниз под своей тяжестью.
- Я из тебя душу выну, - пообещал Джек, вернувшись. Набросился на него, сбил с ног и придавил к полу. Кромешник оскалился - и тут обоих накрыло тяжелой волной. Песок, не разбираясь, кто где, похоронил их под собой. Джек, невольно закрыв собой Кромешника, глухо застонал, задыхаясь. Песок тут же скатился с его тела и рассосался по углам. Придавленный Кромешник чуть двинулся, напрягся, выползая из-под него - и у Джека дрогнуло что-то внутри. Он положил руку ему на плечо, прижимая к полу. И, не давая опомниться, потерся пахом о его тело. Пальцы запутались в пуговицах - оказалось проще оборвать, чем расстегнуть.
Оцепеневший Кромешник попытался было ускользнуть, царапнув каблуками по полу, но не тут-то было.
- Мудак, - выдохнул Джек, стягивая брюки с его худых, поджарых бедер, - убил бы.
И, не давая возразить, заткнул ему рот - но не ладонью. Прижался губами к губам, не переставая шарить ладонью внизу, оглаживая нежную, тонкую кожу. Кромешник вновь замер, но все же отозвался на поцелуй. Сердце его стучало часто и так громко, что Джек всем телом биение слышал. Кромешник поглядывал из-за полуприкрытых век: тонкая полоска тусклого золота слилась перед глазами в сплошную черту. И вскрикнул болезненно, когда Джек подхватил его под бедра и вошел, опять насухо и резко.
- Тише ты, - прошептал Джек, - и обними меня ногами, удобнее будет.
- Ненавижу тебя.
- Да уж. Это по твоей. Части, - кое-как выговорил Джек, пока мог говорить, но в горле застрял комок. Перестав тратить силы на такие ненужные и бессмысленные слова, он невольно стараясь проникнуть поглубже. Трахал часто, словно торопился, догонял - или убегал от погони. Дышал рвано, задыхаясь, но все же никак не мог успокоиться - казалось, остановись на миг, и все оборвется, пропадет, и луна рухнет в снежную пропасть.
Кромешник тихо, отрывисто вздыхал, втягивая воздух. Поглаживал его по щеке, и едва ощутимо подмахивал, чуть расставляя ноги.
- Сейчас сюда явятся остальные Хранители, - подлил Джек масла в огонь, сипло дыша ему в ухо. - Может быть, кто-нибудь меня подменит...
- Я их убью, - простонал Кромешник.
- И меня? - спросил Джек, вгляделся в мутно-желтые глаза, стиснул худое серое бедро. Толкнулся внутрь, резко, чтоб дыхание замерло в груди. Кромешник молчал, хрипло дыша. Гладил его по щеке, обводил когтем тонкогубый рот, приоткрытый жадно. Джек, не спуская взгляда, навис над ним. Двигался ровно, бока ходуном ходили, и кожа, казалось, прилипала к ребрам на каждом вздохе.
Джек чувствовал себя ледяной банкой, в которую сдуру плеснули кипятка. От перепада температур стекло, упорно державшееся, треснуло с громким, сладким хрустом. Все потекло наружу, выплескиваясь по каплям.
- Мудак… - хрипло выдохнул Джек и стиснул зубы, едва не откусив язык, чтоб не выпалить то, что на этом самом языке вертелось. Кромешник отвернулся, уставившись в стену, но не смог так, вновь обернулся к Джеку. Тот, выскользнув легко, все еще нависал над ним, опираясь на кулаки, серебристые волосы слиплись сосульками, и по виску текла капля пота. Кромешник молча стер ее пальцем, положил длиннопалую ладонь на его загривок и потянул на себя. Джек рухнул обессилено, позволяя теребить себя за волосы.
- Мне пусто… внутри, - протянул Джек, прижимаясь к нему. Словно объявили минутный перерыв, и он не бранился и не желал убить Кромешника. А тот как будто только и ждал этого, обхватил крепко, и поцеловал в макушку, приминая губами сердито встопорщенный хохолок. Разомлевший Джек легко откликался на ласку, стискивал его запястья пальцами с коротко остриженными ногтями. Поймал его губы своими, стонал едва слышно, вновь возбуждаясь, и все активнее целовал в ответ.
И тут дом вздрогнул снова.
Оба сразу насторожились, Кромешник приподнялся на локте. Послышались приближающиеся голоса, шум, и Джек с Кромешником переглянулись. И замерли, на одну-две очень долгие секунды, уставившись друг на друга. А потом Джек мгновенно посерьезнел, помрачнел, вскочил на ноги и подтянул спавшие штаны.
- Проваливай, - хмуро сказал он, подхватывая посох. Кромешник поднялся и привел себя в порядок, застыл на месте, явно колеблясь. Шум был слышен отчетливее, но мешали темные песчаные дюны.
- Проваливай, я кому сказал! – зарычал Джек, подошел к Кромешнику и толкнул его в плечо, - ну же!
- Я не боюсь ни тебя, ни твоих Хранителей, - зашипел тот, мгновенно ощетинившись.
- А следует! – рявкнул Джек, ткнул его сучком посоха в шею, - иди отсюда, живо
Кромешник сузил глаза, взъярился, готовый к драке. Джек, едва сдерживаясь, выдохнул, а потом подтянулся на цыпочках и прижался губами к его подбородку.
- Свали уже, а, - пробормотал Джек, - пожалуйста. Ради меня.
- Ты меня за идиота принимаешь? – Кромешник невольно прижал его к себе, поворошил светлые прядки на затылке.
- Это ты себя за идиота принимаешь, - скороговоркой ответил Джек, а потом поцеловал его коротко в уголок губ, - все, давай. Уходи.
Не удержался, стиснул крепко его за руку – и тут же отстранился, отошел в сторону. Кромешник раскрыл было рот, но потом развернулся, ступил в тень и пропал. Джек перевел дух, оперся на посох устало. И вовремя: разметали преграду, прибежали, обступили со всех сторон. Джек сунул руки в карманы, чуть ссутулился привычно, отчаянно надеясь, что Фея не полезет ему в рот, или чего хлеще, в штаны.
- Джек?! – подозрительно рыкнул Кролик, - где этот упырь?
- Делся куда-то только что, - пожал плечами Джек. Хорошо, что лед не успел стаять, и следы драки украшали стены.
- Ох, - вздохнула Фея, - Джек, что же все-таки произошло? Что подумают жители?
- Землетрясение, - сказал Кролик, - обычное дело в Японии.
- А ребенок ничего не увидел? – спросил Ник, обходя все кругом и пытаясь прикинуть масштабы трагедии.
- Джека же вообще никто не видит, - хмыкнул Кролик.
Джек стоял молча и криво улыбался, позволяя Хранителям общаться между собой. Тихо, сдержанно дышал, стискивая посох, и мечтал оказаться подальше отсюда. Ждал, когда можно будет тепло со всеми распрощаться и свалить, чувствовал фантомные прикосновения, следы того, что было. И, надо сказать, почти дождался. Почти.
- Ну, кажется, все в порядке? – подытожил Северянин.
- Ох, Джек, - взволнованно пробормотала Фея, склонившись и подбирая что-то из угла, - только не это…
- Чего еще? – нахмурился он.
Вместо ответа Фея, трепеща ресницами, склонила голову и протянула ему обломки футляра, с его собственной физиономией на торце.
- Дай сюда, - сказал он почти грубо и отобрал обломки.
- Джек, - она все же подняла на него влажный взгляд, - Джек, я боюсь, что у меня для тебя плохие новости.
- Ну?
- Понимаешь, - она развела изящными ладошками, затараторила, путаясь в объяснениях, сбилась, а потом добавила коротко, - боюсь, твои воспоминания. Они пропали навсегда.
Все замерли, разглядывая Джека. Тот, оказавшись под перекрестьем взглядов, сунул обломки в карман.
- Я так и понял, - сухо сказал он. – Я пойду.
- Нет! – воскликнула Фея, - ты не можешь пойти сражаться с ним сейчас! Нам надо подождать… нельзя так бросаться в бой!
- Я как-нибудь сам разберусь, - отрезал Джек, но тяжелая лапа опустилась на плечо.
- И не думай об этом, парень, - сказал Кролик, - даже не думай. Фея права.
- Да поймите вы, наконец! – раскричался Джек, выходя из себя, - я хочу решать такие вещи сам! Один! Как всегда это делал.
- До сих пор ты в такие передряги не вляпывался.
- Хватит разговоров, - сказал Северянин, - вернемся ко мне на базу и там уже все обговорим. Это не обсуждается, Джек.
Джек, весь белый от негодования, решил подчиниться, догадываясь, что если он сейчас сбежит, то приведет Хранителей на хвосте.
А ему сейчас вовсе не хотелось приводить Хранителей к Кромешнику. Совсем не хотелось.
Военный совет был в разгаре. И не, что Джеку особо хотелось в нем участвовать – но выбора особого не было.
- Ведь едва успели! - воскликнула Фея. – Джек, а расскажи подробно, как все случилось?
- Да, расскажи? - Кролик аж притоптывал от нетерпения, да так громко, что оставшиеся стекла позвякивали. – У него новое вооружение?
- Ничего, - буркнул Джек, - муть всякая.
- О, не расстраивайся, - Фея тут же подлетела к нему и обняла, - все уже кончилось!
Джек хотел огрызнуться, но Фея так нежно и доверчиво положила голову ему на плечо, как маленькая птичка, что у него рука не поднялась оттолкнуть или отмахнуться.
Фея не выделывалась, она действительно переживала - как и все остальные, сгрудившиеся рядом. Но какое им всем есть дело до его жизни! Джек, которому сейчас больше всего хотелось закрыться в туалете и подумать о жизни, был на пределе.
- Я уже не усну этой ночью, - пожаловалась Фея, не отлипая от Джека.
- Жаль, Песочника нет с нами.
- А он... совсем... все? - выдохнул Джек, который никак не решался спросить.
- Кто знает, - неопределенно сказал Северянин, - разве что Луноликий.
- А мы так и не расквитались с Кромешником! - у Кролика встопорщилась шерсть промеж ушей.
- Я б ему задала трепку! - Фея мгновенно подхватила тему, - и за Песочника, и за моих крошек, и за детей, и за Джека!
- А я-то что... - пробормотал Джек, но его никто не услышал, слова потонули в обсуждении произошедшей драки и предстоящей битвы. И самым ужасным было то, что Джек не мог определиться! Потому что Хранители были ему дороги, и Северянин, и бешеный Кролик, и даже этот потешный воевода в зеленых перьевых штанишках. Джек засопел и запанибратски обхватил Фею за плечи. Она заулыбалась, но не перестала обсуждать тактику и стратегию.
Все эти ребята... не заслужили предательства. И надрать задницу Кромешнику, как ни крути, очень хотелось. С другой стороны, Джек мог бы заняться этим один, и без лишних свидетелей. Так бы и драл, чего скрывать.
Джеку вовсе не хотелось, чтоб Кромешник пропал так же, как Песочник. Не хотел остаться без него.
Продолжение в комментариях
Продолжение в комментариях NEW
Читать целиком
@темы: (c) Lady Aribet, Lady Aribet фанфики, Не гуляй в тундре под наркотиками, занесет - потом фиг найдешь...
-
-
06.10.2013 в 20:56-
-
06.10.2013 в 20:57-
-
06.10.2013 в 20:58-
-
06.10.2013 в 23:09Я УЖЕ И ЗАБЫЛА КАК МЕНЯ ТАЩИЛО ПО ЭТОМУ ПЕЙРИНГУ, А ТУТ ТЫ
-
-
06.10.2013 в 23:28-
-
07.10.2013 в 00:08wtfcombat.diary.ru/?tag=4693668
-
-
07.10.2013 в 04:08-
-
07.10.2013 в 07:40mrs bazarov, спасибо *________*
-
-
08.10.2013 в 23:57-
-
09.10.2013 в 00:00-
-
09.10.2013 в 00:46я уже обняла подушку и надеюсь на продолжения
-
-
09.10.2013 в 00:55-
-
09.10.2013 в 01:08-
-
10.10.2013 в 21:18-
-
26.12.2013 в 16:32-
-
26.12.2013 в 16:33-
-
26.12.2013 в 16:33-
-
26.12.2013 в 16:33-
-
26.12.2013 в 16:34-
-
26.12.2013 в 16:42Господи, какая прелесть! Всё было невероятно горячо, но блин, Кромешник! Трепыхающийся Титаник!
Но, блин, БДСМ был прекрасен, но чёртов Кромешник явно знал, кто и когда вошёл к нему в логово!
-
-
26.12.2013 в 19:55я просто кусок мяса воющий.
чувак как ты это делаешь
как.
как.
господи.
-
-
26.12.2013 в 20:01ДЖЕК. КРОМЕШНИК. ПО ПИЗДЕЕЕЕЕЕ
-
-
26.12.2013 в 20:15КЁШ ПЕРЕДАСТ, ухухухухухух, теперь Джек плохой!)))
-
-
26.12.2013 в 20:32-
-
26.12.2013 в 20:35А, бедный Джек, дурачок)
-
-
20.01.2014 в 03:14-
-
20.01.2014 в 03:14-
-
20.01.2014 в 03:14-
-
20.01.2014 в 03:15-
-
20.01.2014 в 03:19