Angry fancy goldfish in pajamas
Я эти сталкерофики c ФБ никогда, ну никогда, наверное, в одну кучу не соберу, со всеми дописками и недописками.
В общем, вся мелочь будет здесь, остальное загружу на фикбук и АОЗ, как руки дойдут.
И никогда не забуду, что Атропыч Котю спас. И как мы про флэшку писали в последние два часа... и как Хриза с Дрыном помогала. Да и вообще в команде было весело)))
Название: Особый праздник
Автор:Lady Aribet
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: НПС
Категория: джен
Жанр: быт
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Как сталкер Витя-Рубанок день рождения справлял
читать дальшеНа свой двадцать первый день рождения Витька-Рубанок умудрился попасть в аномалию. Не просто попал, а именно умудрился попасть — буквально в двух шагах от базы ученых, там, где все кочки и камни пузом пересчитал в свое время, где каждую ветку знал, не то, что аномалии. Шел неспеша, внимательно оглядываясь по сторонам, как вдруг за ногу подхватило, рвануло вверх и потащило, понесло, понесло, вытряхивая из Рубанка все надежды на небольшое, но приятное застолье со знакомыми учеными. Он попытался вывернуться, но куда там: невидимая рука, крепко держа, шваркнула его об дерево и замерла.
Витька-Рубанок повис между землей и небом кверху кармашками. Кармашки были надежно застегнуты, никакая очень нужная мишура не посыпалась на землю, только глухо позвякивала водка в рюкзаке, когда Рубанок рыпался особенно сильно. Поначалу он не слишком испугался – не успел, а сейчас, отдышавшись, понял, что ущерба особого аномалия ему не причинила. Пока что.
— Эй, — буркнул он едва слышно, — что происходит-то?!
Никто не откликнулся — только ветки скрипели, и шумел ветер в деревьях. В голове тоже шумело, вверх ногами Витька висеть не привык.
Подтянувшись, Витька попытался ощупать невидимое нечто, стискивающее щиколотку, но не смог. Даже потрогать не смог, как будто пытались совместить два магнита неподходящими сторонами. Нечто отталкивало пальцы. Мышцы живота заныли, Витька резко выдохнул, и повис обратно.
И едва не вскрикнул, почувствовав, как другую ногу тоже обхватил невидимый кулак. В голове пронеслась горькая мысль, что на этот раз точно влип. А ведь день рождения. Третий десяток разменял.
Тряхнув головой, прогоняя безрадостные мысли, Витька полез за ножом. Вновь подтянулся, попытался ударить ножом, но не сильно. Лезвие вполне ожидаемо соскользнуло, едва не воткнувшись в ногу. Витька попробовал поддеть, подковырнуть, но ничего не вышло.
Устал и вновь повис, чувствуя, как приливает кровь к голове. Совсем недалеко внизу покачивалась земля, покрытая жухлыми бурыми листьями, меж корней дерева валялся вылетевший из руки ПДА, покачивались ветки деревьев. Витька вцепился в одну из них, пытаясь оторваться, но ветка обломилась, оставшись у него в руках. Он со злости запустил ею куда-то наверх, но ветка упала обратно, смазав его по лицу сухими прутьями.
Оставалось только висеть и ждать. Надеяться, что пройдут ребята, увидят его и обязательно помогут, обязательно снимут. Витька представил себе эту картину так живо, что едва не услышал: «Что, повис, Рубанок? Как это тебя угораздило-то?!».
Можно позвать на помощь, но откликнутся, наверное, только псы. Набегут стаей, встанут в кружок, и примутся лаять на него, подпрыгивать, в надежде урвать теплый шмат человечьего мяса. И хорошо, если только собаки, а не кто-нибудь похуже. Витьке стало обидно, что он висит тут на виду, на блюдечке, салфетки только не хватает, кушать подано. Он подтянул к груди съехавший на бок автомат, и, прижавшись щекой к железу, стиснул челюсть. Какая бы тварь не вылезла, Витька-Рубанок так просто не дастся.
Зона как будто вымерла. Тихий, ласковый ветер, колышущий траву, тишина. Безмолвие. В голове шумело по нарастающей, и в этом шуме можно было различить отдельные слова. Как будто кровь, бегущая по венам, пела ему песню.
Витька чувствовал, как невидимая хватка спускается все ниже, стискивая тело. А вот ног своих ниже колена он уже не чувствовал. Это было похоже на оцепенение при местном наркозе – как после «заморозки» у дантиста можно прикусить язык до крови, ничего не заметив.
Поясницу покалывало – то ли от висения в неудобной позе, то ли тоже отниматься собралась. Витька вяло дернулся, повинуясь инстинкту, идущему изнутри, потом сильнее и сильнее, уронил когда-то очень нужный рюкзак с хабаром и водкой, задрыгался, как заяц, попавший в капкан, задышал шумно, широко разевая рот и хватая воздух, воздух был удивительно вкусный.
Мысли метались от одного полюса к другому. Лишь бы скорей уже раздавило насмерть, сейчас кто-нибудь выйдет из леса, вон там, идут, нет? А, может, взять и пустить себе пулю в рот, пока руки двигаются? Или аномалии вдруг надоест играться, может, этим и кончится все? Хотя откуда у аномалии мозги, это ж явление природы, пусть и аномальное. Надо было ногу отрезать, пока можно было, а сейчас поздно, но как ее отрежешь, топора-то нет.
Витька бездумно дергался, тратя последние силы, ни на что уже не надеялся, и на плечи тоже навалилась непонятная тяжесть, обволакивая и сдавливая. Еще была возможность вытянуть ПММ, но Витька отчего-то медлил. Если б было больно, жгло кислотой или жарило, как на огне – он бы, наверное, не задумывался, но больно не было. Эдакая заморозка, только не на десну, а на всего сталкера. Целиком.
Подступило к горлу. Витька не вполне понимал, сколько времени прошло, из-за шума в голове сложно было понять. Хорошо, что хоть не больно. Потому что не хотелось убивать самого себя. Потому что убивать самого себя – страшно. Страшно самому выйти навстречу вечности.
Хотя ему и здесь недолго осталось.
Что там дальше? Витька был уверен, что не хочет знать, он был уверен, что хочет жить, он пытался вывернуться, пусть даже бесполезно было. Не сейчас. Как-нибудь потом. На сто двадцать первый день рождения, пожалуйста. Только не со мной, только не я, я ведь не могу так, смерть – это то, что бывает только с другими…
Проще всего было вообразить, что это сон. Витька подумал, как давно не спал, хорошо так, долго, лениво. Чтоб можно было валяться в сонной дреме, думать о всякой сладкой и приятной ерунде перед сном, зевать, устраиваясь удобнее. Даже выспаться он не успел за всю свою жизнь, не то, что остальное.
Витька закрыл глаза, понимая, что бешено стучащее сердце все равно не даст уснуть.
— Рубанок, ты, что ли? — раздалось откуда-то, не то из глубин подсознания, не то откуда-то еще. Он вывернул шею, пытаясь увидеть источник голоса, и заметил ученого. Помотал головой, но тот никуда не исчез.
— Давай, я тебя сниму, — произнес тот совершенно неожиданные, волшебные слова. Витька не понял, что ученый делает, но тут же очутился на земле, свалившись на свой рюкзак.
— Блин, не хотел так резко отпускать. Ты как, цел?
Витька часто закивал, и с трудом выговорил:
— Что это за хренотень такая?
— Это ловушка, экспериментальная, работает по принципу… — ученый принялся объяснять, но, заметив, что Витька ни черта не слушает, махнул рукой и сказал: — а, ладно. С днюхой тебя, Рубанок.
Витька криво усмехнулся, и подняв взгляд в серое небо, часто заморгал.
Название: Политический кружок
Автор:Lady Aribet
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Бармен, Мунлайт, Угрюмый, Хлюпик (из книг Гравицкого)
Категория: джен, с размышлениями о слэше.
Жанр: стилизация, стеб, юст.
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Вечерние посиделки в "Баре", обсуждение новостей из-за Периметра.
читать дальшеЕжевечерне с наступлением полной темноты в баре "100 рентген" собирался музыкально-политический кружок. Держатель сего заведения, или, как его именовали на французский манер, Barman, тонко направлял беседу в нужное русло, умело делая вид, что он лишь самый обыкновенный трактирщик, не испорченный остромыслием и образованием.
— Вот ведь еще какая занятная штука, — заговорил он, протирая мутный граненый стакан не менее грязной тряпкой, — говорят, что Америка затевает войну, пока мы с вами тут копошимся внутри Периметра.
— Кто копошится, а кто и навар с этого имеет изрядный!
Угрюмый согласно кивнул говорившему, залпом опрокидывая в себя стопарик дрянной водки. Впрочем, уж на что была и дрянная водка, но охлажденная до единственно нужной степени — хорошо пошла, словно ключевой водицы отхлебнул. А Barman действительно зря разглагольствовать начал, ведь не кто иной, как он самолично имел навар со всех сталкеров, копошившихся внутри Периметра, как он высказаться изволил. Пустая беседа, меж тем, и дальше лилась, окрашенная в политические тона. Угрюмый слушал, потому что это интереснее было, чем опостылевшие скабрезные анекдоты и шуточки-прибаутки.
— Эта ваша Америка, — забасил бывалый матерый мужик, усаживаясь у стойки, — раньше вот где была. К ногтю ее прижимали, и сейчас надо бы.
— Это не вы давеча в аномалию головой попали? — фыркнув в усы, возразил долговец, — такую чушь порете. Когда это ж Америку к ногтю прижимали, триста лет тому назад, что ли?
— Триста лет тому назад и не было той Америки! Я вам про Советский Союз говорю. Американцы при советской власти все бока себе расшибли, хвостом виляя.
— Вздор, вздор! — резко оборвали говорившего. — Не было никогда в Штатах советской власти.
— Да не в том суть, какая власть где была, а в том, что здоровые крепкие русские парни гибнут бессмысленно здесь, в Зоне Отчуждения, в то время как враг стоит, можно сказать, у самой границы! — рявкнул бывалый мужик, ударив крепким кулаком по стойке.
— Э, батенька, как тебя перекосоебило, — ехидно усмехнулся сталкер по прозванию Мунлайт, — сразу видно твою горячую боль за отчизну.
— А почему это сразу русские парни?
— У каких это границ враг стоит?
— А как же НАТО?
— НАТО от нас ничего не надо, - скаламбурил юноша в серой броне, но тут же умолк под тяжелыми взглядами.
— Америка нас и без войны захватит. Слыхали, что в Ливии произошло? Вот и у нас также будет, помяните мое слово.
— Ты водки меньше пори, а то завтра не твои слова, а тебя поминать придется!
— Это вы на что сейчас намекаете? — прищурился усатый долговец, — может, пойдем, прогуляемся под луною и выясним, кто из нас чего стоит?
— Дуэль дело деликатное, — одобрил кто-то, а юноша в броне задорно подхватился с места, явно желая начать коллективную дуэль прямо здесь.
— Гусары, молчать! — рявкнул Мунлайт, перехватывая у кого-то гитару. — Почему бы крепким парням, цвету нации, не обойтись без мордобоя нынешним вечером?
И, не дожидаясь ответа, ударил по струнам решительно и звонко. В баре тут же устыдились, недоумевая, как можно было задуматься о драке.
Постепенно оживленная беседа с новостями из-за кордона сошла на нет, сменившись пошлым перемыванием косточек личностям, широко известным в узких кругах.
Угрюмый отставил в сторону опустевший стакан, и твердо поднялся на ноги. С недавних самых пор он обзавелся компаньоном, недостатка в приятном человеческом общении не имел, и, стало быть, оказался лишен необходимости выслушивать досужие сплетни.
Он вышел из бара на свежий воздух, окидывая взглядом темный, словно притаившийся в ночи Росток.
— Никак собираешься совершить ежевечерний моцион по территории Долга? — невесть откуда взявшийся Мунлайт ткнул под ребра локтем.
— Никак нет, — отрезал Угрюмый.
— Отчего же ты тогда покинул наше славное общество?
— Надоел ты мне хуже паленой водки.
Мунлайт не слишком опечалился от его слов, тоже оглянулся по сторонам, подхватил какую-то дрянную травинку и сунул в зубы.
— А не спеть ли мне песню… — протянул он, сладко потягиваясь.
— А не спеть, — оборвал его Угрюмый и отправился обратно к себе наверх.
Компаньон давно уже спал, намаявшись, видно, за день, заняв единственную узкую койку — согласно установленной очередности. Сбитые, покрытые ссадинами пальцы подрагивали во сне. Угрюмому бы и наплевать на очередность, и скинуть его на пол, чтоб самому как следует выспаться, но природное чувство справедливости не позволяло. И к нему в койку он тоже втискиваться не желал. Вернее, желал, но не желал одновременно, испытывая сильные душевные противоречия.
С первой же самой встречи Хлюпик оказался человеком редкой душевной красоты, в глазах его сиял отблеск внутреннего огня поразительной силы. Добронравием он отличался изрядно, однако был своевольной личностью, упорной и сильной, в споре возражал обычно с удивительной серьезностью. Насмешки воспринимал покорно и скромно, опуская взор.
Угрюмый не ложился спать, все сидел и сидел, расшатывая старые ящики из-под фруктов, служившие табуреткой и комодом одновременно. Рассматривал Хлюпика с душевной тоской и маялся все теми же мыслями, которые уже не раз гонял по кругу. В голову ничего не лезло, вспоминался только классик, маявшийся похожей проблемой.
— Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой, — буркнул Угрюмый себе под нос, — в содоме ли красота?
Название: Плацкартный вагон
Автор: Lady Aribet
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: мини (1434 слова)
Персонажи: НПС
Категория: джен
Жанр: one-shot
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Сталкер едет сквозь снежную равнину
читать дальшеВ плацкартном вагоне было тихо, ранняя весна — не лучшее время для путешествий. Поле, покрытое пористым, ноздреватым снегом, тянулось за окном, словно кто-то разматывал ленту: белую, блестящую, как банты первоклашки. Тусклое солнце пряталось за серой пеленой облаков. Деревянная рама прилегала неплотно, пришлось достать с соседней полки пару подушек, прижать их к окну.
На таможне стояли долго. Несмотря на небольшое число пассажиров, порядок был один: что в удушливый, потный летний зной, когда ехал впервые, ни на что особо не надеясь, что в промозглую сырую осень, когда убирался прочь, пряча засаленный сверток за пазухой, у сердца. Тогда, поздней осенью, пообещал себе никогда больше не возвращаться. Не то, что обещал — клялся, целуя сухой первый снег на раскисшей земле. Снег пах арбузом, а по губам и подбородку стекала кровь пополам со слюной, светлая, как арбузный сок.
Документы вернули достаточно быстро — сверили хмурую бумажную физиономию с живой и скучающей, пересчитали морщинки, мимоходом поинтересовались о цели приезда. Командировка в Киев, по делам родного научно-исследовательского института, что же еще, вот чек за гостиницу, вот и командировочное удостоверение. Поверили сразу же, потому что вранье пополам с правдой — всегда самое убедительное. Состав стоял, и поле тоже стояло на месте, не покачивалось мерно за окном.
Институт поначалу был ни при чем — тогда, летом, все дошло до точки. Сам дошел, и родные довели. Заботливо поддерживая под руки и высасывая мозг через трубочку. Жилось словно в сказке, только в страшной. Причем чувствовал себя отнюдь не главным героем произведения, а так — третьей лягушкой в пятом ряду, обреченной навечно горбатиться на начальника-водяного и на собственную семью, работать, работать, работать, а потом лечь, уткнувшись головой в подушку и умереть. Реальность, похожую на страшную сказку, сам себе организовал - незаметно создав рамки и флажки, за которые высовываться не смел. Зарплаты не хватало, как ни крути — и чем больше получал, выворачиваясь наизнанку, тем больше уходило в никуда. Нельзя было отправлять детей в ближайшую школу — требовалась гимназия, у детей должно было быть будущее и хорошее образование. Нельзя было ездить на "девятке", ушатанной до состояния растоптанного тапка, нельзя было отдыхать, рыбача на речке-вонючке с комарами, нельзя было по вечерам тупить в телевизор. У первого убитого кровососа было лицо жены. Вылитая Ленка, ненакрашенная, в субботу с утра. Долго еще стоял, и так, и эдак поворачивал мертвую тушу, разглядывал жутковатую морду - и истерически хохотал, размазывая по щекам выступавшие слезы. Тогда, летом, словно очнулся на вокзале, покупая билет в первом попавшемся направлении, купил, спрятал в свои старые научные работы, чтоб никто не нашел. Два раза едва не сдал обратно в кассу, четыре раза порывался порвать, но сдержался.
Ничего с собой не взял — только банковскую карту, наличные, мобильный, все уместилось в барсетку. Два дня ходил по песку Керчи, мелкому и золотистому, как семена клубники, ошалело разглядывая выплеванных на берег медуз. Водоросли разлагались под солнцем, в воздухе отчетливо пахло йодом. Вырвался, вырвался — стучало в голове. На третий день не выдержал, сам застегнул на себе поводок. Поводок, он же привязанность к дому, к семье, к работе. Привязанность — от слова «привязь» и «привязан». Одним словом, включил мобильник, кирпичом лежавший в барсетке. И понеслась, принялся названивать водяной, требуя лягушку обратно на рабочее место, обещал отсыпать в рот комаров, мошек, и первую выплату по кредиту на новый семейный хетчбэк. Позвонила дочь, флегматично сообщив, что папа — безответственная сволочь, кинул всю семью на ржавый гвоздь, и теперь этот гвоздь торчит у них у всех в груди и изрядно ранит.
Звонила теща, сыпала угрозами и дергала за привязь. Позвонила жена Ленка, вначале трагично молчавшая и сопевшая в трубку, а потом разразившаяся слезами на тему "ты с чужой бабой в Ялте". Отшутившись, что он не в Ялте, а в Гаграх, с самим режиссером Якиным, сбросил звонок. Сын так и не позвонил вовсе — то ли посчитал, что скандала, устроенного мамой и бабушкой, вполне достаточно. То ли ему, как и дочери, было все равно. После всех этих звонков крымские медузы потеряли все свое очарование — необходимость возвращаться стояла во влажном стоячем воздухе, как дым от сигареты. Он раньше времени вернулся в Киев, собираясь поменять билет — и встретил на вокзале армейского дружка, Юрку, которого не видел тысячу лет. Трубку телефона, записанного химическим карандашом в дембельском альбоме, все время брали какие-то посторонние люди, и дружок Юрка канул в Лету, туда же, куда канула молодая, веселая, задорная Ленка. Туда же, куда канул сам. Как выяснилось, река Лета иногда выплевывала свои жертвы обратно на берег, как море — медуз. Юрка, постаревший и похудевший слегка, был по-прежнему бодр и весел. Юрка вцепился в него как черт в грешную душу: заманил в недорогую забегаловку в спальном районе, заказал пива, шашлыка, принялся расспрашивать о жизни, и рассказывать о своей. Юркино послеармейское "учился-женился-работал-уволился-спился" отличалось от привычного, и сильно отличалось, но информацию он подавал умело, небольшими порциями, скармливая по кусочку. После очередного тоста "за ВДВ" официантка гневно сверкнула глазками, и Юрка, пообещав рассказать дома "все самое интересное", предложил пойти за водкой. Дома у Юрки было не просто интересно, а очень интересно. Дома Юрка выволок целую коллекцию разной дряни, но самым лучшим оказался зеленый бронекостюм с нашивкой "Свобода".
Нашивка определила — деньги, предназначенные на первую выплату за хетчбэк, пошли на заказ такой же брони и автомата. Телефон выбросил. И до конца не верил в происходящее — до тех самых пор, пока пулю в ногу не словил. По-глупому словил, еще на Кордоне. Брони пуля не пробила, но синяк, разлившийся на ляжке багровой туманностью андромеды, пульсирующий тупой болью, в реальности происходящего вполне убедил. И жизнь повернулась новой, ненадкусанной еще стороной. Стыдно было признаться в этом даже самому себе, но звенящее в ушах, отдающееся во всем теле чувство опасности не было самым приятным. Не холодный расчет, когда ловишь противника в оптический прицел, и не отдача в плечо, не чувство глубокого удовлетворения при виде трупа врага, и уж, конечно, не полученные за хабар деньги. Приятнее всего было то, что любого сопляка, мнившего себя умнее всех, можно было шваркнуть об стену, или врезать ему по роже. В родном научно-исследовательском институте сынки — безмозглые и ленивые — занимали часть руководящих должностей. Сколько раз хотелось съездить по роже, вместо того, чтоб жевать язык — а здесь, в Зоне, можно было себе позволить и такое.
В один прекрасный момент, правда, понял, что все так же работает не на себя, а трудится на дядю, вернее, на дядь-торгашей. Привычные, товарно-рыночные отношения. Боеприпасы стоили денег, чистая вода стоила денег, все стоило денег, и все с хорошей накруткой, даже занюханная плитка шоколадка, серая, перемороженная. Юрка аккуратно складывал фольгу в карман, и по вечерам – не по выходным, а когда хотелось – обкладывал горлышко пустой пластиковой бутылки фольгой, осторожно протыкал дырочки иглой. И начиналась вечерняя беседа, спокойная, ленивая, неторопливая: лежали на сене важно, как дембеля, передавая бутылку, а потом Юрка ржал, как ненормальный, краснея до лилового оттенка, и тоже становился похожим на кровососа. Доброго, дурного, ржущего кровососа.
Октябрь был сухим и ласковым, по вечерам лежали не в сене, а в куче листьев, пахнущих осенью, солнцем и сожженными в небе кораблями. Листья были бурые, покрытые радиоактивной пылью, ломкие, в прожилках на просвет. Юрка ушел на зиму домой, с собой звал, настойчиво. Надо было соглашаться, но до бешенства не хотелось видеть Киев, цивилизованные улицы, спешащих на работу людей. Никуда не ушел, остался в «Свободе» зимовать. И едва не склеил ласты в ноябре, чудом не попав в аномалию во время перестрелки с бандитами. Пуля прошла совсем рядом, сорвав пол-уха с головы, вторая пробила бронь, застряла в плече, но что там пули… После того, как выкарабкался из передряги, едва не оказавшись в анти-граве — обещал больше никогда не возвращаться сюда, быть послушной рабочей лягушкой, только не закончить жизнь, как банка тушенки под колесом КАМАЗа.
Болеть в Зоне было скучно, противно, особенно зимой, и, припрятав на свой страх и риск пару артефактов, выдвинулся домой. Дома не ждали. Приняли, холодно, обзывали «крымским бомжом». Ленка ходила, поджимая тонкие узкие губы, презрительно морщила нос, дети лезли только со словом «дай». Теща открыто презирала и каждый раз как бы невзначай советовала сходить в КВД, а то мало ли, чем там могли заразить украинские девки. Водяной уже успел уволить из родного научно-исследовательского. Правда, увидев артефакт, немедля принял обратно на работу и повысил оклад.
Вместе с выручкой за хабар, полученной еще в Зоне, денег стало столько, что можно было хетчбэк не в кредит брать, а подкопить немного, и купить. Все хотел обрадовать Ленку, все хотел рассказать ей, но она все время морщила нос. Брезгливо поглядывала на обрубок уха, и грозилась выгнать из дома.
Не стал говорить, сколько принес денег.
И, перекантовавшись зиму, получив от водяного кучу бумаг для командировки, заказы и ценные указания, вновь пошел в кассу ж/д вокзала. И вновь купил билет.
На хорошо припрятанном ПДА были обозначены места схронов и тайников — интересно, уцелели за зиму? На мобильнике высвечивалась смска от нетерпеливого Юрки. Таможенный осмотр закончился, и за окном опять разлились поля, бескрайние, залитые закатным светом.
Название: Романтика!
Автор: Lady Aribet
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: Драббл (420 слов)
Пейринг/Персонажи: ОМП бандит Вовчик
Категория: джен
Жанр: быт
Рейтинг: R
Краткое содержание: бандит Вовчик попал в серьезную передрягу, выживет ли он?
Примечание: Украл, выпил - в тюрьму...
читать дальше- Если в этот раз пронесет, - подумал Вовчик, - точно нахуй все, домой поеду. Однозначно.
Вслух выкрикнул: "Урою нахрен!", рванулся вперед, отхватил рикошетом по плечу, сразу же упал как будто замертво, никто внимания не обратил, Саньку грохнули, Леху грохнули, прошлись говнодавами, наступили на ладонь, больно, впилось что-то острое в бок невовремя, блядь, только на лицо не наступите, уроды, мимо прошли, не заметили, вот уж слава богу, шаги вдали затихли, тишина, хорошо хоть не обшмонали, суки.
- Санька?
- Ну?
- Живой?
- Ну.
- Гыгыгы. Лохопеды.
Кажется, пронесло.
Только рука зажила - накопленные денежки заботливо в трусы зашил, пошел на Кордон, удачно добрался, снял девку, снял еще, заебись, всю ночь гуляли, солнце зачем-то с утра, голова гудит, расколется сейчас, мозг серой жижей вытечет.
Проснулся.
Кусты вокруг, травинка нос щекочет, девок нет, денег нет, трусов нет, как же так, подскочил, заметался, ах вы бляди, как же так, как же так можно, тут их нет, там их нет, майку нашел, натянул до колен, искал-искал, остальные вещи чудом нашлись, где этих девок искать-то, там, где вчера снимал, их нет уже, самого едва не сняли случайной пулей.
Бегом, ползком, на пузе, едва добрался до своих, поржали, конечно, долго глумились, потом перестали, обогрели, накормили, уже вечером с остальными на Свалке сталкера одного раздели, отбиться даже не пытался, сразу деньги достал, ну лошара, эх и лошара, коленом тебе под дых, чтоб не был таким лохом, и автомат отобрал, чтоб в спину не выстрелил.
Водка, тепленькая, граненый стакан в мазуте, первая плохо пошла после вчерашнего, отдышался и вторую выпил, хорошо!
Небо над головой звездное, в деньгах ли счастье, а? А бабы бляди, а солнце - гребаный фонарь, а деньги - дело наживное, легко ушли - легко придут, а завтра на Свалку вдесятером пойдем, глядишь, чего и обломится.
Небо звездное, вой вдалеке, а у нас костер тут, водки хоть залейся, и ничего не страшно.
Романтика!
Утро седое, утро туманное, не сложилось на Свалке, совсем не сложилось, Саньку убили, взаправду, по-настоящему, голову от тела выстрелом оторвало, не встанет Санька, не рыкнет бодро никогда уже, а Сивый улыбнулся широко разбитым ртом и сказал: "Вот и пиздец нам...". И никого больше не осталось, один остался. Упал в траву, снова мертвым прикидываясь, но эти не лохопеды, эти серьезные ребята, слышно, как подошли и выстрелили Сивому в висок, тот вскрикнул глухо и затих совсем.
Далекое мутное солнце слепит, просачивается сквозь веки, стерпеть бы, не дернуться, лишь бы не подошли ближе, не моргнуть, не моргнуть бы сейчас!
- Если в этот раз пронесет, - подумал Вовчик, - точно нахуй все, домой поеду. Однозначно.
Название: Мэджик пипл, вуду пипл
Автор: Lady Aribet
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: мини, 1970 слов
Персонажи: НПС бандиты
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Группе бандитов случайно попала в распоряжение информация о тайнике у Радара.
Примечание: обсценная лексика.
читать дальше
Идея подобраться к Радару и найти тайник Монолита была совсем гнилая, сейчас это понимал даже малолетний форточник Котя. Дело близилось к вечеру. Серый, собрав остатки поредевшего отряда, разводил костер в высоком баке, остальные сидели рядком, хмуро поглядывая на разгорающееся пламя.
Молча разлили по стаканам водку, нарезали хлеб и колбасу. Котя уселся с краю, подальше от всех, не расхватывал, как обычно, бутерброды, стараясь затолкать их в рот побыстрее, чтоб другим меньше досталось. Он сидел сейчас, не двигаясь с места, и завороженно смотрел на языки пламени. Тихая боль в груди от удара прикладом, постепенно нарастала, давила изнутри, дышать было больно и тяжело.
— Чего сидишь? — чужие слова вырвали Котю из забытья, и он потряс головой. Серый, нынешний вожак отряда, крупный и не самый приятный мужик, зачем-то уселся рядом с ним. Котя, опасливо схватившись за автомат, подозрительно уставился на Серого и отполз от него.
— Чего не ешь, тормоз? — вновь обратился к нему Серый, ткнув ему в лицо оставшийся куском колбасы, жирным и остро пахнущим.
— Не хочу, - помотал головой Котя. Серый сунул в рот колбасу, полез куда-то за пазуху, достал аптечку и протянул Коте мятый блистер с таблетками. Тот одурел от такой щедрости, взял обезболивающее, и заозирался по сторонам. Принялся клянчить термос с чаем, чем привлек внимание Андрея, задремавшего у костра.
— Нахуй тебе термос?
— Надо.
— Обойдешься.
— Ну налей мне чая, не жлобься, что тебе, жалко, что ли? — принялся канючить Котя, — ну налей!
— Да нахуй тебе чай, английский лорд, блядь? — хрипло спросил Андрей.
— Таблетки запить, так они лучше...
— Откуда ж у тебя таблетки, чмо? Спиздил?! По карманам чужим шаришься?
— Нет! — Котя только успел зажмуриться, ожидая подзатыльника, но удара так и не последовало. Серый тихо разъяснил Андрею, что к чему, и велел не выебываться.
— Завтра чтоб все целые были, — сощурился Серый, оглядывая ребят, — и здоровые. А ты, блядь, не тормози уже, и пей давай таблетки.
Котя послушно выпил, рассматривая вожака. Добренький какой, надо же, с чего бы это вдруг? Подозрительно.
Но как ни старался Котя не терять бдительности, все равно на подозрительного типа Серый походил меньше всего. Он встретился с ним глазами и волей-неволей задержал взгляд. Глаза у Серого были светлые, голубые, но не холодно-отстраненные, а теплые, душевные какие-то что ли, отчего Котя окончательно расслабился.
Тупая боль потихоньку утихла, и Котя улегся спать.
***
Утро наступило слишком быстро сырое, унылое, серое. Серый, прижимаясь к прохладной земле, шепнул:
— Блядь, их больше, чем я рассчитывал.
— Хуево, — только и сказал Тоха. И ничего больше не сказал.
— Может, назад? — едва слышно вякнул Котя, осмелившись подать голос.
— Может, ты хлебало завалишь? И не будешь нахуй его никогда разевать?
— Ну! В натуре, сколько сюда плюхали, а теперь зассым дружно, как этот сопляк?
Серый смерил Андрея взглядом, потом хмуро покосился на Котю — надо ж ему было влезть! Если б Серый первым предложил валить, его бы поддержали, а так выходило, что они все Котю послушались. Хуйня какая-то.
— Пойдем, — решился Серый, кивком указал на остов разрушенного здания, — нам туда. Только быстро, иначе не вернемся.
Как будто сглазил.
Котя едва выбрался, пол-отряда полегло, а его не задело. Лег под кусты, тяжело дыша, и устало потер свежую ссадину на щеке.
Андрей приволок Серого, сбросил его с плеча, тяжело дыша. Присел на корточки устало, сплюнул в траву, восстанавливая дыхание.
— Ты, блядь, тяжеловоз!
— А то. Это тебе не Котю подмышкой таскать...
— Ну и нахер вот это? — спросил Тоха, разглядывая лежащего на траве Серого.
— Как нахер?! — не понял Андрей, сощурился и поднялся, наконец, на ноги.
Тоха уставился на него, ненавязчиво положив ладонь на свой обрез.
— Живой он, — сказал Андрей, — стал бы я жмура таскать.
Рыжий, словивший пулю в руку, приполз, поливая траву теплой, темной кровью. Перевернулся с трудом на спину и застонал:
— Мужики… ранили меня монолитовцы!
— Вижу, что не в жопу целовали! — усмехнулся Андрей и подошел к нему, уселся на корточки, — валяй, показывай, что у тебя с рукой, снайпер хуев.
Котя тем временем осторожно подполз к Серому, похлопал его по небритой щеке и потряс:
— Эй, Серый, вставать пора. Приходи в себя… — он сильнее потряс его, — а то здесь опасно.
Тот не реагировал, губы его слегка подрагивали, зубы стучали друг о друга. Котя ударил сильнее, и Серый очнулся, приоткрыл глаза и уставился на него в ответ. Неловко взмахнул руками и кое-как поднялся на ноги. Обвел всех присутствующим бессмысленным взглядом, и промычал что-то невнятное. Мужики тут же расступились кружком, настороженно уставившись на вожака. Серый вновь промычал что-то невнятное, из уголка рта потекла слюна.
— Спекся, — выдохнул тихо кто-то над ухом Коти. Серый непонимающе уставился на него, потом повалился в траву, принялся стонать и мычать, вцепившись в свой капюшон.
— В натуре, спекся, — со смесью отвращения и ехидства в голосе сказал Тоха. — Ну, Андрей, ну даешь!
Андрей постоял, посмотрел, как Серый с глухим рычанием то надевает на себя капюшон, то вновь стаскивает его. Сплюнул шумно и отвернулся. Тоха подошел к нему и приобнял за плечо:
— Не страдай, Андрей, а держи хуй бодрей! Он же тебе не нравился никогда. Сам говорил, что Серый много на себя берет.
Андрей мрачно глядел в одну точку, не возражая Тохе. Потом закинул автомат на плечо и сказал:
— Валим отсюда, мужики.
Возражать никто не стал.
Котя пошел было за всеми, но потом обернулся на сидящего на траве Серого. Тот недоумевающе глядел в спины уходящих мужиков и часто моргал. Котя заметался, подбежал к Серому, потянул его за руку:
— Вставай, пойдем, пойдем. Ну вставай же ты!
— Мммммы...
— Ну пошли же, блядь! — рявкнул Котя, схватил Серого за руку и поволок за собой. Тот не сопротивлялся. Стискивал ладонь Коти сильными, крепкими пальцами.
***
Сквозь шуршащие кусты они пробирались не так уж долго. Котя плелся в хвосте отряда, стараясь не оторваться и не потерять Серого. Торопился изо всех сил, чтобы не отбиться от группы, страшно боялся остаться вне сплоченной стайки своих.
Только на привале, укрывшись в овраге, Андрей заметил, что Котя не один.
— Ты, блядь! — рявкнул он, развернувшись к нему всем корпусом. — Ты ебу дался?
— Андрюха... — только и успел вякнуть парнишка, испуганно втянул голову в плечи, получив по морде.
— Заебись, — ухмыльнулся Тоха.
— Серый, пошел на хуй, — сказал кто-то из мужиков, и остальные его поддержали, прогоняя бывшего вожака. Серый стоял, сосредоточенно разглядывая какую-то букашку на пальце, будто происходящее его не касалось. Котя, несмотря на полученную помордину, не сбежал в кусты, и встал рядом с Серым, выкрикнул громко:
— Мужики, вы чего, охуели совсем?!
Взгляды впились под ребра, словно ножи, но Котя не отступил.
— Серый же, блядь, живой, — проговорил он как можно более серьезным голосом, — я думаю, его вылечить можно...
— Умом тронулся, что ли?
— Зомби вылечить?
— Иди снорка вылечи, долбоеб!
— Так, тихо, мужики! — Андрею едва удалось перекричать галдеж, — чего разорались, самые сильные в Зоне, что ли?! Давайте передохнем, блядь, у меня ноги уже отваливаются.
***
Котя и не представлял себе, как он устал, пока не опустился на прогретое солнцем бревно. Сейчас ему было страшно, так страшно еще никогда не было, разве что полгода назад, когда он впервые оказался в Зоне. Поначалу тогда все пугало, конечно, а сейчас вроде бы попривык, особенно среди мужиков. В Зону Котю привела жажда денег, отсутствие вездесущих ментов и, конечно, сталкерская романтика. Примерно через неделю Котя осознал, что сталкер из него как из хуя дудка, вместо ментов на Зоне есть вездесущие военные, а деньги хоть и проще зарабатывать, добывая хабар, но гопстопом как-то привычнее и надежнее. Прибившись к бандитам, он чувствовал себя уверенно и относительно безопасно, но сегодня ему впервые стало страшно среди них.
— Эй, Серый, — позвал он тихонько, дотронулся до его локтя, — как ты?
Тот почувствовал прикосновение и обернулся. Взгляд его уже не казался осмысленным, добрым и серьезным. Котя помотал ладонью перед его лицом, и Серый неприязненно и глухо зарычал.
— Не рычи... — выдохнул он, — не рычи, тише. Может быть, все еще можно вернуть назад.
— Нельзя, — помотал круглой головой Рыжий, присел рядом, баюкая перебинтованную руку, — у него мозги выжжены, нету их, все, кранты.
— А вдруг временно?
— Ну что временно, блядь, что ты заладил одно и тоже. Не тупи, Котя, и без тебя тошно, — сказал Андрей, хотел пинком согнать его с бревна, но Серый обернулся к нему. Уставился мрачно и угрожающе замычал.
— Тише, тише, — зашептал Котя на ухо Серому и накинул ему капюшон, натянув по самый нос. Серый тут же умолк, словно попугай, накрытый платком.
— Ты глядь чё творится! — усмехнулся Тоха, подойдя ближе, — Котя-то у нас повелитель зомби.
— Охренеть, он его слушается же!
— Меджик пипл, вуду пипл, — подъебал Тоха, а Серый тупо сидел на бревне, вместо того, чтоб встать и оторвать Тохе башку.
— Хватит, — тихо пробормотал Котя. — Хватит, мужики, а?
— Ты, чмо малолетнее, молчал бы, а?! — злобно рявкнул Андрей и съездил Коте по затылку. Серый поднялся, стянув капюшон с головы.
— Ррррыыы… — завел он низко и глухо, глядя на Андрея исподлобья.
— Серый! Сядь, блядь, пожалуйста! Не нарывайся! — Котя навалился ему на плечи, вынуждая сесть обратно. Бесполезно, с тем же успехом он мог попробовать сдвинуть камень. Подергав Серого за рукав, он плюхнулся обратно, и закрыл голову руками. Выдохнул, и тут же почувствовал, как Серый послушно уселся рядом.
— Вот и молодец, — сдавленно пробормотал Котя. Краем глаза он увидел, как Тоха подошел к Андрею и сказал что-то ему — тихо, неразборчиво, разглядывая самого Котю.
— Поешь немного, — пробормотал Котя, нарезая перочинным ножиком колбасу, найденную в рюкзаке Серого, — возьми, поешь, полегче будет. Смотри, какая колбаса вкусная.
Серый плохо реагировал, глядя куда-то сквозь него. Котя пихнул ему в зубы колбасы и сам сунул в рот кусок, давясь ею, размазывая жир по губам. Кусок не лез в горло, сдавленное чьей-то невидимой рукой.
— К-к-к… — не то проговорил, не то прокашлялся Серый, расправившись с колбасой, посмотрел на него, а потом уставился на Андрея, который следил за ними внимательно.
— Серый, ешь молча, м посоветовал Котя, отвернувшись. Но потом почувствовал чужое присутствие совсем рядом: Андрей подошел вплотную и дружески похлопал Серого по плечу.
— Пошли, Серый, — сказал он, глядя куда-то мимо голубых глаз бывшего вожака.
— Что такое? — вякнул Котя.
— Заткнись, не с тобой разговаривают. Заебал уже в край. Эй, Серый, ты слышишь меня? — Андрей стиснул пальцы на его плече. Серый поднялся, посмотрел ему в глаза, и Андрей вновь отвел взгляд.
— Не надо, Андрюха, — тонко вскрикнул Котя, вцепился в его рукав, но тот лишь стряхнул его, точно соплю с пальцев.
Все остальные молчали. Тоха поглядывал то на него, то на Серого, Рыжий состругивал левой рукой щепки с бревна, сосредоточенно, деловито и аккуратно, как будто на заказ его стругал.
— Пошли, Серый. Побазарить нам надо.
Серый мычал и упирался, но Андрей, устав уговаривать, накинул ему на лицо капюшон и повел в кусты. Котя хотел рвануться за ними, но Тоха перехватил поперек живота, стиснул, не давая вывернуться. Молча посмотрел на него многозначительно, не обещая ничего хорошего. Котя рыпнулся, напряженно сопя, с резким всхлипом укусил Тоху, выматерился неразборчиво. Мужики молчали, занятые своими делами. Рыжий загнал себе под ноготь занозу и крякнул от неожиданной боли, заглушая тихий глухой отзвук выстрела. Котя все-таки вывернулся, рванулся в те кусты, не видя ничего от выступивших слез, нельзя было позволять Андрею сделать это, ведь все могло быть иначе, мужики могли ошибаться...
— Стоять, — сказал ему Андрей, уперев ладонь ему в лоб. — Иди и сядь на место.
Котя ненавидяще уставился на него, хотел уже вскинуть автомат, расстрелять Андрея за то, что он сделал. И не смог. Единственное, на что его хватило — врезать с размаху по поганой андреевской роже.
И получить в ответ так, что земля тут же ударила в затылок.
— Ты чего, сопля зеленая, совсем попутал? Иди, блядь, и сядь на место.
И Котя послушался, под внимательными взгляды поднялся на ноги. Прошел молча, не глядя ни на кого и уселся на корточки.
В общем, вся мелочь будет здесь, остальное загружу на фикбук и АОЗ, как руки дойдут.
И никогда не забуду, что Атропыч Котю спас. И как мы про флэшку писали в последние два часа... и как Хриза с Дрыном помогала. Да и вообще в команде было весело)))
Название: Особый праздник
Автор:Lady Aribet
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: НПС
Категория: джен
Жанр: быт
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Как сталкер Витя-Рубанок день рождения справлял
читать дальшеНа свой двадцать первый день рождения Витька-Рубанок умудрился попасть в аномалию. Не просто попал, а именно умудрился попасть — буквально в двух шагах от базы ученых, там, где все кочки и камни пузом пересчитал в свое время, где каждую ветку знал, не то, что аномалии. Шел неспеша, внимательно оглядываясь по сторонам, как вдруг за ногу подхватило, рвануло вверх и потащило, понесло, понесло, вытряхивая из Рубанка все надежды на небольшое, но приятное застолье со знакомыми учеными. Он попытался вывернуться, но куда там: невидимая рука, крепко держа, шваркнула его об дерево и замерла.
Витька-Рубанок повис между землей и небом кверху кармашками. Кармашки были надежно застегнуты, никакая очень нужная мишура не посыпалась на землю, только глухо позвякивала водка в рюкзаке, когда Рубанок рыпался особенно сильно. Поначалу он не слишком испугался – не успел, а сейчас, отдышавшись, понял, что ущерба особого аномалия ему не причинила. Пока что.
— Эй, — буркнул он едва слышно, — что происходит-то?!
Никто не откликнулся — только ветки скрипели, и шумел ветер в деревьях. В голове тоже шумело, вверх ногами Витька висеть не привык.
Подтянувшись, Витька попытался ощупать невидимое нечто, стискивающее щиколотку, но не смог. Даже потрогать не смог, как будто пытались совместить два магнита неподходящими сторонами. Нечто отталкивало пальцы. Мышцы живота заныли, Витька резко выдохнул, и повис обратно.
И едва не вскрикнул, почувствовав, как другую ногу тоже обхватил невидимый кулак. В голове пронеслась горькая мысль, что на этот раз точно влип. А ведь день рождения. Третий десяток разменял.
Тряхнув головой, прогоняя безрадостные мысли, Витька полез за ножом. Вновь подтянулся, попытался ударить ножом, но не сильно. Лезвие вполне ожидаемо соскользнуло, едва не воткнувшись в ногу. Витька попробовал поддеть, подковырнуть, но ничего не вышло.
Устал и вновь повис, чувствуя, как приливает кровь к голове. Совсем недалеко внизу покачивалась земля, покрытая жухлыми бурыми листьями, меж корней дерева валялся вылетевший из руки ПДА, покачивались ветки деревьев. Витька вцепился в одну из них, пытаясь оторваться, но ветка обломилась, оставшись у него в руках. Он со злости запустил ею куда-то наверх, но ветка упала обратно, смазав его по лицу сухими прутьями.
Оставалось только висеть и ждать. Надеяться, что пройдут ребята, увидят его и обязательно помогут, обязательно снимут. Витька представил себе эту картину так живо, что едва не услышал: «Что, повис, Рубанок? Как это тебя угораздило-то?!».
Можно позвать на помощь, но откликнутся, наверное, только псы. Набегут стаей, встанут в кружок, и примутся лаять на него, подпрыгивать, в надежде урвать теплый шмат человечьего мяса. И хорошо, если только собаки, а не кто-нибудь похуже. Витьке стало обидно, что он висит тут на виду, на блюдечке, салфетки только не хватает, кушать подано. Он подтянул к груди съехавший на бок автомат, и, прижавшись щекой к железу, стиснул челюсть. Какая бы тварь не вылезла, Витька-Рубанок так просто не дастся.
Зона как будто вымерла. Тихий, ласковый ветер, колышущий траву, тишина. Безмолвие. В голове шумело по нарастающей, и в этом шуме можно было различить отдельные слова. Как будто кровь, бегущая по венам, пела ему песню.
Витька чувствовал, как невидимая хватка спускается все ниже, стискивая тело. А вот ног своих ниже колена он уже не чувствовал. Это было похоже на оцепенение при местном наркозе – как после «заморозки» у дантиста можно прикусить язык до крови, ничего не заметив.
Поясницу покалывало – то ли от висения в неудобной позе, то ли тоже отниматься собралась. Витька вяло дернулся, повинуясь инстинкту, идущему изнутри, потом сильнее и сильнее, уронил когда-то очень нужный рюкзак с хабаром и водкой, задрыгался, как заяц, попавший в капкан, задышал шумно, широко разевая рот и хватая воздух, воздух был удивительно вкусный.
Мысли метались от одного полюса к другому. Лишь бы скорей уже раздавило насмерть, сейчас кто-нибудь выйдет из леса, вон там, идут, нет? А, может, взять и пустить себе пулю в рот, пока руки двигаются? Или аномалии вдруг надоест играться, может, этим и кончится все? Хотя откуда у аномалии мозги, это ж явление природы, пусть и аномальное. Надо было ногу отрезать, пока можно было, а сейчас поздно, но как ее отрежешь, топора-то нет.
Витька бездумно дергался, тратя последние силы, ни на что уже не надеялся, и на плечи тоже навалилась непонятная тяжесть, обволакивая и сдавливая. Еще была возможность вытянуть ПММ, но Витька отчего-то медлил. Если б было больно, жгло кислотой или жарило, как на огне – он бы, наверное, не задумывался, но больно не было. Эдакая заморозка, только не на десну, а на всего сталкера. Целиком.
Подступило к горлу. Витька не вполне понимал, сколько времени прошло, из-за шума в голове сложно было понять. Хорошо, что хоть не больно. Потому что не хотелось убивать самого себя. Потому что убивать самого себя – страшно. Страшно самому выйти навстречу вечности.
Хотя ему и здесь недолго осталось.
Что там дальше? Витька был уверен, что не хочет знать, он был уверен, что хочет жить, он пытался вывернуться, пусть даже бесполезно было. Не сейчас. Как-нибудь потом. На сто двадцать первый день рождения, пожалуйста. Только не со мной, только не я, я ведь не могу так, смерть – это то, что бывает только с другими…
Проще всего было вообразить, что это сон. Витька подумал, как давно не спал, хорошо так, долго, лениво. Чтоб можно было валяться в сонной дреме, думать о всякой сладкой и приятной ерунде перед сном, зевать, устраиваясь удобнее. Даже выспаться он не успел за всю свою жизнь, не то, что остальное.
Витька закрыл глаза, понимая, что бешено стучащее сердце все равно не даст уснуть.
— Рубанок, ты, что ли? — раздалось откуда-то, не то из глубин подсознания, не то откуда-то еще. Он вывернул шею, пытаясь увидеть источник голоса, и заметил ученого. Помотал головой, но тот никуда не исчез.
— Давай, я тебя сниму, — произнес тот совершенно неожиданные, волшебные слова. Витька не понял, что ученый делает, но тут же очутился на земле, свалившись на свой рюкзак.
— Блин, не хотел так резко отпускать. Ты как, цел?
Витька часто закивал, и с трудом выговорил:
— Что это за хренотень такая?
— Это ловушка, экспериментальная, работает по принципу… — ученый принялся объяснять, но, заметив, что Витька ни черта не слушает, махнул рукой и сказал: — а, ладно. С днюхой тебя, Рубанок.
Витька криво усмехнулся, и подняв взгляд в серое небо, часто заморгал.
Название: Политический кружок
Автор:Lady Aribet
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Бармен, Мунлайт, Угрюмый, Хлюпик (из книг Гравицкого)
Категория: джен, с размышлениями о слэше.
Жанр: стилизация, стеб, юст.
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Вечерние посиделки в "Баре", обсуждение новостей из-за Периметра.
читать дальшеЕжевечерне с наступлением полной темноты в баре "100 рентген" собирался музыкально-политический кружок. Держатель сего заведения, или, как его именовали на французский манер, Barman, тонко направлял беседу в нужное русло, умело делая вид, что он лишь самый обыкновенный трактирщик, не испорченный остромыслием и образованием.
— Вот ведь еще какая занятная штука, — заговорил он, протирая мутный граненый стакан не менее грязной тряпкой, — говорят, что Америка затевает войну, пока мы с вами тут копошимся внутри Периметра.
— Кто копошится, а кто и навар с этого имеет изрядный!
Угрюмый согласно кивнул говорившему, залпом опрокидывая в себя стопарик дрянной водки. Впрочем, уж на что была и дрянная водка, но охлажденная до единственно нужной степени — хорошо пошла, словно ключевой водицы отхлебнул. А Barman действительно зря разглагольствовать начал, ведь не кто иной, как он самолично имел навар со всех сталкеров, копошившихся внутри Периметра, как он высказаться изволил. Пустая беседа, меж тем, и дальше лилась, окрашенная в политические тона. Угрюмый слушал, потому что это интереснее было, чем опостылевшие скабрезные анекдоты и шуточки-прибаутки.
— Эта ваша Америка, — забасил бывалый матерый мужик, усаживаясь у стойки, — раньше вот где была. К ногтю ее прижимали, и сейчас надо бы.
— Это не вы давеча в аномалию головой попали? — фыркнув в усы, возразил долговец, — такую чушь порете. Когда это ж Америку к ногтю прижимали, триста лет тому назад, что ли?
— Триста лет тому назад и не было той Америки! Я вам про Советский Союз говорю. Американцы при советской власти все бока себе расшибли, хвостом виляя.
— Вздор, вздор! — резко оборвали говорившего. — Не было никогда в Штатах советской власти.
— Да не в том суть, какая власть где была, а в том, что здоровые крепкие русские парни гибнут бессмысленно здесь, в Зоне Отчуждения, в то время как враг стоит, можно сказать, у самой границы! — рявкнул бывалый мужик, ударив крепким кулаком по стойке.
— Э, батенька, как тебя перекосоебило, — ехидно усмехнулся сталкер по прозванию Мунлайт, — сразу видно твою горячую боль за отчизну.
— А почему это сразу русские парни?
— У каких это границ враг стоит?
— А как же НАТО?
— НАТО от нас ничего не надо, - скаламбурил юноша в серой броне, но тут же умолк под тяжелыми взглядами.
— Америка нас и без войны захватит. Слыхали, что в Ливии произошло? Вот и у нас также будет, помяните мое слово.
— Ты водки меньше пори, а то завтра не твои слова, а тебя поминать придется!
— Это вы на что сейчас намекаете? — прищурился усатый долговец, — может, пойдем, прогуляемся под луною и выясним, кто из нас чего стоит?
— Дуэль дело деликатное, — одобрил кто-то, а юноша в броне задорно подхватился с места, явно желая начать коллективную дуэль прямо здесь.
— Гусары, молчать! — рявкнул Мунлайт, перехватывая у кого-то гитару. — Почему бы крепким парням, цвету нации, не обойтись без мордобоя нынешним вечером?
И, не дожидаясь ответа, ударил по струнам решительно и звонко. В баре тут же устыдились, недоумевая, как можно было задуматься о драке.
Постепенно оживленная беседа с новостями из-за кордона сошла на нет, сменившись пошлым перемыванием косточек личностям, широко известным в узких кругах.
Угрюмый отставил в сторону опустевший стакан, и твердо поднялся на ноги. С недавних самых пор он обзавелся компаньоном, недостатка в приятном человеческом общении не имел, и, стало быть, оказался лишен необходимости выслушивать досужие сплетни.
Он вышел из бара на свежий воздух, окидывая взглядом темный, словно притаившийся в ночи Росток.
— Никак собираешься совершить ежевечерний моцион по территории Долга? — невесть откуда взявшийся Мунлайт ткнул под ребра локтем.
— Никак нет, — отрезал Угрюмый.
— Отчего же ты тогда покинул наше славное общество?
— Надоел ты мне хуже паленой водки.
Мунлайт не слишком опечалился от его слов, тоже оглянулся по сторонам, подхватил какую-то дрянную травинку и сунул в зубы.
— А не спеть ли мне песню… — протянул он, сладко потягиваясь.
— А не спеть, — оборвал его Угрюмый и отправился обратно к себе наверх.
Компаньон давно уже спал, намаявшись, видно, за день, заняв единственную узкую койку — согласно установленной очередности. Сбитые, покрытые ссадинами пальцы подрагивали во сне. Угрюмому бы и наплевать на очередность, и скинуть его на пол, чтоб самому как следует выспаться, но природное чувство справедливости не позволяло. И к нему в койку он тоже втискиваться не желал. Вернее, желал, но не желал одновременно, испытывая сильные душевные противоречия.
С первой же самой встречи Хлюпик оказался человеком редкой душевной красоты, в глазах его сиял отблеск внутреннего огня поразительной силы. Добронравием он отличался изрядно, однако был своевольной личностью, упорной и сильной, в споре возражал обычно с удивительной серьезностью. Насмешки воспринимал покорно и скромно, опуская взор.
Угрюмый не ложился спать, все сидел и сидел, расшатывая старые ящики из-под фруктов, служившие табуреткой и комодом одновременно. Рассматривал Хлюпика с душевной тоской и маялся все теми же мыслями, которые уже не раз гонял по кругу. В голову ничего не лезло, вспоминался только классик, маявшийся похожей проблемой.
— Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой, — буркнул Угрюмый себе под нос, — в содоме ли красота?
Название: Плацкартный вагон
Автор: Lady Aribet
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: мини (1434 слова)
Персонажи: НПС
Категория: джен
Жанр: one-shot
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Сталкер едет сквозь снежную равнину
читать дальшеВ плацкартном вагоне было тихо, ранняя весна — не лучшее время для путешествий. Поле, покрытое пористым, ноздреватым снегом, тянулось за окном, словно кто-то разматывал ленту: белую, блестящую, как банты первоклашки. Тусклое солнце пряталось за серой пеленой облаков. Деревянная рама прилегала неплотно, пришлось достать с соседней полки пару подушек, прижать их к окну.
На таможне стояли долго. Несмотря на небольшое число пассажиров, порядок был один: что в удушливый, потный летний зной, когда ехал впервые, ни на что особо не надеясь, что в промозглую сырую осень, когда убирался прочь, пряча засаленный сверток за пазухой, у сердца. Тогда, поздней осенью, пообещал себе никогда больше не возвращаться. Не то, что обещал — клялся, целуя сухой первый снег на раскисшей земле. Снег пах арбузом, а по губам и подбородку стекала кровь пополам со слюной, светлая, как арбузный сок.
Документы вернули достаточно быстро — сверили хмурую бумажную физиономию с живой и скучающей, пересчитали морщинки, мимоходом поинтересовались о цели приезда. Командировка в Киев, по делам родного научно-исследовательского института, что же еще, вот чек за гостиницу, вот и командировочное удостоверение. Поверили сразу же, потому что вранье пополам с правдой — всегда самое убедительное. Состав стоял, и поле тоже стояло на месте, не покачивалось мерно за окном.
Институт поначалу был ни при чем — тогда, летом, все дошло до точки. Сам дошел, и родные довели. Заботливо поддерживая под руки и высасывая мозг через трубочку. Жилось словно в сказке, только в страшной. Причем чувствовал себя отнюдь не главным героем произведения, а так — третьей лягушкой в пятом ряду, обреченной навечно горбатиться на начальника-водяного и на собственную семью, работать, работать, работать, а потом лечь, уткнувшись головой в подушку и умереть. Реальность, похожую на страшную сказку, сам себе организовал - незаметно создав рамки и флажки, за которые высовываться не смел. Зарплаты не хватало, как ни крути — и чем больше получал, выворачиваясь наизнанку, тем больше уходило в никуда. Нельзя было отправлять детей в ближайшую школу — требовалась гимназия, у детей должно было быть будущее и хорошее образование. Нельзя было ездить на "девятке", ушатанной до состояния растоптанного тапка, нельзя было отдыхать, рыбача на речке-вонючке с комарами, нельзя было по вечерам тупить в телевизор. У первого убитого кровососа было лицо жены. Вылитая Ленка, ненакрашенная, в субботу с утра. Долго еще стоял, и так, и эдак поворачивал мертвую тушу, разглядывал жутковатую морду - и истерически хохотал, размазывая по щекам выступавшие слезы. Тогда, летом, словно очнулся на вокзале, покупая билет в первом попавшемся направлении, купил, спрятал в свои старые научные работы, чтоб никто не нашел. Два раза едва не сдал обратно в кассу, четыре раза порывался порвать, но сдержался.
Ничего с собой не взял — только банковскую карту, наличные, мобильный, все уместилось в барсетку. Два дня ходил по песку Керчи, мелкому и золотистому, как семена клубники, ошалело разглядывая выплеванных на берег медуз. Водоросли разлагались под солнцем, в воздухе отчетливо пахло йодом. Вырвался, вырвался — стучало в голове. На третий день не выдержал, сам застегнул на себе поводок. Поводок, он же привязанность к дому, к семье, к работе. Привязанность — от слова «привязь» и «привязан». Одним словом, включил мобильник, кирпичом лежавший в барсетке. И понеслась, принялся названивать водяной, требуя лягушку обратно на рабочее место, обещал отсыпать в рот комаров, мошек, и первую выплату по кредиту на новый семейный хетчбэк. Позвонила дочь, флегматично сообщив, что папа — безответственная сволочь, кинул всю семью на ржавый гвоздь, и теперь этот гвоздь торчит у них у всех в груди и изрядно ранит.
Звонила теща, сыпала угрозами и дергала за привязь. Позвонила жена Ленка, вначале трагично молчавшая и сопевшая в трубку, а потом разразившаяся слезами на тему "ты с чужой бабой в Ялте". Отшутившись, что он не в Ялте, а в Гаграх, с самим режиссером Якиным, сбросил звонок. Сын так и не позвонил вовсе — то ли посчитал, что скандала, устроенного мамой и бабушкой, вполне достаточно. То ли ему, как и дочери, было все равно. После всех этих звонков крымские медузы потеряли все свое очарование — необходимость возвращаться стояла во влажном стоячем воздухе, как дым от сигареты. Он раньше времени вернулся в Киев, собираясь поменять билет — и встретил на вокзале армейского дружка, Юрку, которого не видел тысячу лет. Трубку телефона, записанного химическим карандашом в дембельском альбоме, все время брали какие-то посторонние люди, и дружок Юрка канул в Лету, туда же, куда канула молодая, веселая, задорная Ленка. Туда же, куда канул сам. Как выяснилось, река Лета иногда выплевывала свои жертвы обратно на берег, как море — медуз. Юрка, постаревший и похудевший слегка, был по-прежнему бодр и весел. Юрка вцепился в него как черт в грешную душу: заманил в недорогую забегаловку в спальном районе, заказал пива, шашлыка, принялся расспрашивать о жизни, и рассказывать о своей. Юркино послеармейское "учился-женился-работал-уволился-спился" отличалось от привычного, и сильно отличалось, но информацию он подавал умело, небольшими порциями, скармливая по кусочку. После очередного тоста "за ВДВ" официантка гневно сверкнула глазками, и Юрка, пообещав рассказать дома "все самое интересное", предложил пойти за водкой. Дома у Юрки было не просто интересно, а очень интересно. Дома Юрка выволок целую коллекцию разной дряни, но самым лучшим оказался зеленый бронекостюм с нашивкой "Свобода".
Нашивка определила — деньги, предназначенные на первую выплату за хетчбэк, пошли на заказ такой же брони и автомата. Телефон выбросил. И до конца не верил в происходящее — до тех самых пор, пока пулю в ногу не словил. По-глупому словил, еще на Кордоне. Брони пуля не пробила, но синяк, разлившийся на ляжке багровой туманностью андромеды, пульсирующий тупой болью, в реальности происходящего вполне убедил. И жизнь повернулась новой, ненадкусанной еще стороной. Стыдно было признаться в этом даже самому себе, но звенящее в ушах, отдающееся во всем теле чувство опасности не было самым приятным. Не холодный расчет, когда ловишь противника в оптический прицел, и не отдача в плечо, не чувство глубокого удовлетворения при виде трупа врага, и уж, конечно, не полученные за хабар деньги. Приятнее всего было то, что любого сопляка, мнившего себя умнее всех, можно было шваркнуть об стену, или врезать ему по роже. В родном научно-исследовательском институте сынки — безмозглые и ленивые — занимали часть руководящих должностей. Сколько раз хотелось съездить по роже, вместо того, чтоб жевать язык — а здесь, в Зоне, можно было себе позволить и такое.
В один прекрасный момент, правда, понял, что все так же работает не на себя, а трудится на дядю, вернее, на дядь-торгашей. Привычные, товарно-рыночные отношения. Боеприпасы стоили денег, чистая вода стоила денег, все стоило денег, и все с хорошей накруткой, даже занюханная плитка шоколадка, серая, перемороженная. Юрка аккуратно складывал фольгу в карман, и по вечерам – не по выходным, а когда хотелось – обкладывал горлышко пустой пластиковой бутылки фольгой, осторожно протыкал дырочки иглой. И начиналась вечерняя беседа, спокойная, ленивая, неторопливая: лежали на сене важно, как дембеля, передавая бутылку, а потом Юрка ржал, как ненормальный, краснея до лилового оттенка, и тоже становился похожим на кровососа. Доброго, дурного, ржущего кровососа.
Октябрь был сухим и ласковым, по вечерам лежали не в сене, а в куче листьев, пахнущих осенью, солнцем и сожженными в небе кораблями. Листья были бурые, покрытые радиоактивной пылью, ломкие, в прожилках на просвет. Юрка ушел на зиму домой, с собой звал, настойчиво. Надо было соглашаться, но до бешенства не хотелось видеть Киев, цивилизованные улицы, спешащих на работу людей. Никуда не ушел, остался в «Свободе» зимовать. И едва не склеил ласты в ноябре, чудом не попав в аномалию во время перестрелки с бандитами. Пуля прошла совсем рядом, сорвав пол-уха с головы, вторая пробила бронь, застряла в плече, но что там пули… После того, как выкарабкался из передряги, едва не оказавшись в анти-граве — обещал больше никогда не возвращаться сюда, быть послушной рабочей лягушкой, только не закончить жизнь, как банка тушенки под колесом КАМАЗа.
Болеть в Зоне было скучно, противно, особенно зимой, и, припрятав на свой страх и риск пару артефактов, выдвинулся домой. Дома не ждали. Приняли, холодно, обзывали «крымским бомжом». Ленка ходила, поджимая тонкие узкие губы, презрительно морщила нос, дети лезли только со словом «дай». Теща открыто презирала и каждый раз как бы невзначай советовала сходить в КВД, а то мало ли, чем там могли заразить украинские девки. Водяной уже успел уволить из родного научно-исследовательского. Правда, увидев артефакт, немедля принял обратно на работу и повысил оклад.
Вместе с выручкой за хабар, полученной еще в Зоне, денег стало столько, что можно было хетчбэк не в кредит брать, а подкопить немного, и купить. Все хотел обрадовать Ленку, все хотел рассказать ей, но она все время морщила нос. Брезгливо поглядывала на обрубок уха, и грозилась выгнать из дома.
Не стал говорить, сколько принес денег.
И, перекантовавшись зиму, получив от водяного кучу бумаг для командировки, заказы и ценные указания, вновь пошел в кассу ж/д вокзала. И вновь купил билет.
На хорошо припрятанном ПДА были обозначены места схронов и тайников — интересно, уцелели за зиму? На мобильнике высвечивалась смска от нетерпеливого Юрки. Таможенный осмотр закончился, и за окном опять разлились поля, бескрайние, залитые закатным светом.
Название: Романтика!
Автор: Lady Aribet
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: Драббл (420 слов)
Пейринг/Персонажи: ОМП бандит Вовчик
Категория: джен
Жанр: быт
Рейтинг: R
Краткое содержание: бандит Вовчик попал в серьезную передрягу, выживет ли он?
Примечание: Украл, выпил - в тюрьму...
читать дальше- Если в этот раз пронесет, - подумал Вовчик, - точно нахуй все, домой поеду. Однозначно.
Вслух выкрикнул: "Урою нахрен!", рванулся вперед, отхватил рикошетом по плечу, сразу же упал как будто замертво, никто внимания не обратил, Саньку грохнули, Леху грохнули, прошлись говнодавами, наступили на ладонь, больно, впилось что-то острое в бок невовремя, блядь, только на лицо не наступите, уроды, мимо прошли, не заметили, вот уж слава богу, шаги вдали затихли, тишина, хорошо хоть не обшмонали, суки.
- Санька?
- Ну?
- Живой?
- Ну.
- Гыгыгы. Лохопеды.
Кажется, пронесло.
Только рука зажила - накопленные денежки заботливо в трусы зашил, пошел на Кордон, удачно добрался, снял девку, снял еще, заебись, всю ночь гуляли, солнце зачем-то с утра, голова гудит, расколется сейчас, мозг серой жижей вытечет.
Проснулся.
Кусты вокруг, травинка нос щекочет, девок нет, денег нет, трусов нет, как же так, подскочил, заметался, ах вы бляди, как же так, как же так можно, тут их нет, там их нет, майку нашел, натянул до колен, искал-искал, остальные вещи чудом нашлись, где этих девок искать-то, там, где вчера снимал, их нет уже, самого едва не сняли случайной пулей.
Бегом, ползком, на пузе, едва добрался до своих, поржали, конечно, долго глумились, потом перестали, обогрели, накормили, уже вечером с остальными на Свалке сталкера одного раздели, отбиться даже не пытался, сразу деньги достал, ну лошара, эх и лошара, коленом тебе под дых, чтоб не был таким лохом, и автомат отобрал, чтоб в спину не выстрелил.
Водка, тепленькая, граненый стакан в мазуте, первая плохо пошла после вчерашнего, отдышался и вторую выпил, хорошо!
Небо над головой звездное, в деньгах ли счастье, а? А бабы бляди, а солнце - гребаный фонарь, а деньги - дело наживное, легко ушли - легко придут, а завтра на Свалку вдесятером пойдем, глядишь, чего и обломится.
Небо звездное, вой вдалеке, а у нас костер тут, водки хоть залейся, и ничего не страшно.
Романтика!
Утро седое, утро туманное, не сложилось на Свалке, совсем не сложилось, Саньку убили, взаправду, по-настоящему, голову от тела выстрелом оторвало, не встанет Санька, не рыкнет бодро никогда уже, а Сивый улыбнулся широко разбитым ртом и сказал: "Вот и пиздец нам...". И никого больше не осталось, один остался. Упал в траву, снова мертвым прикидываясь, но эти не лохопеды, эти серьезные ребята, слышно, как подошли и выстрелили Сивому в висок, тот вскрикнул глухо и затих совсем.
Далекое мутное солнце слепит, просачивается сквозь веки, стерпеть бы, не дернуться, лишь бы не подошли ближе, не моргнуть, не моргнуть бы сейчас!
- Если в этот раз пронесет, - подумал Вовчик, - точно нахуй все, домой поеду. Однозначно.
Название: Мэджик пипл, вуду пипл
Автор: Lady Aribet
Бета: fandom S.T.A.L.K.E.R. 2012
Размер: мини, 1970 слов
Персонажи: НПС бандиты
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Группе бандитов случайно попала в распоряжение информация о тайнике у Радара.
Примечание: обсценная лексика.
читать дальше
Идея подобраться к Радару и найти тайник Монолита была совсем гнилая, сейчас это понимал даже малолетний форточник Котя. Дело близилось к вечеру. Серый, собрав остатки поредевшего отряда, разводил костер в высоком баке, остальные сидели рядком, хмуро поглядывая на разгорающееся пламя.
Молча разлили по стаканам водку, нарезали хлеб и колбасу. Котя уселся с краю, подальше от всех, не расхватывал, как обычно, бутерброды, стараясь затолкать их в рот побыстрее, чтоб другим меньше досталось. Он сидел сейчас, не двигаясь с места, и завороженно смотрел на языки пламени. Тихая боль в груди от удара прикладом, постепенно нарастала, давила изнутри, дышать было больно и тяжело.
— Чего сидишь? — чужие слова вырвали Котю из забытья, и он потряс головой. Серый, нынешний вожак отряда, крупный и не самый приятный мужик, зачем-то уселся рядом с ним. Котя, опасливо схватившись за автомат, подозрительно уставился на Серого и отполз от него.
— Чего не ешь, тормоз? — вновь обратился к нему Серый, ткнув ему в лицо оставшийся куском колбасы, жирным и остро пахнущим.
— Не хочу, - помотал головой Котя. Серый сунул в рот колбасу, полез куда-то за пазуху, достал аптечку и протянул Коте мятый блистер с таблетками. Тот одурел от такой щедрости, взял обезболивающее, и заозирался по сторонам. Принялся клянчить термос с чаем, чем привлек внимание Андрея, задремавшего у костра.
— Нахуй тебе термос?
— Надо.
— Обойдешься.
— Ну налей мне чая, не жлобься, что тебе, жалко, что ли? — принялся канючить Котя, — ну налей!
— Да нахуй тебе чай, английский лорд, блядь? — хрипло спросил Андрей.
— Таблетки запить, так они лучше...
— Откуда ж у тебя таблетки, чмо? Спиздил?! По карманам чужим шаришься?
— Нет! — Котя только успел зажмуриться, ожидая подзатыльника, но удара так и не последовало. Серый тихо разъяснил Андрею, что к чему, и велел не выебываться.
— Завтра чтоб все целые были, — сощурился Серый, оглядывая ребят, — и здоровые. А ты, блядь, не тормози уже, и пей давай таблетки.
Котя послушно выпил, рассматривая вожака. Добренький какой, надо же, с чего бы это вдруг? Подозрительно.
Но как ни старался Котя не терять бдительности, все равно на подозрительного типа Серый походил меньше всего. Он встретился с ним глазами и волей-неволей задержал взгляд. Глаза у Серого были светлые, голубые, но не холодно-отстраненные, а теплые, душевные какие-то что ли, отчего Котя окончательно расслабился.
Тупая боль потихоньку утихла, и Котя улегся спать.
***
Утро наступило слишком быстро сырое, унылое, серое. Серый, прижимаясь к прохладной земле, шепнул:
— Блядь, их больше, чем я рассчитывал.
— Хуево, — только и сказал Тоха. И ничего больше не сказал.
— Может, назад? — едва слышно вякнул Котя, осмелившись подать голос.
— Может, ты хлебало завалишь? И не будешь нахуй его никогда разевать?
— Ну! В натуре, сколько сюда плюхали, а теперь зассым дружно, как этот сопляк?
Серый смерил Андрея взглядом, потом хмуро покосился на Котю — надо ж ему было влезть! Если б Серый первым предложил валить, его бы поддержали, а так выходило, что они все Котю послушались. Хуйня какая-то.
— Пойдем, — решился Серый, кивком указал на остов разрушенного здания, — нам туда. Только быстро, иначе не вернемся.
Как будто сглазил.
Котя едва выбрался, пол-отряда полегло, а его не задело. Лег под кусты, тяжело дыша, и устало потер свежую ссадину на щеке.
Андрей приволок Серого, сбросил его с плеча, тяжело дыша. Присел на корточки устало, сплюнул в траву, восстанавливая дыхание.
— Ты, блядь, тяжеловоз!
— А то. Это тебе не Котю подмышкой таскать...
— Ну и нахер вот это? — спросил Тоха, разглядывая лежащего на траве Серого.
— Как нахер?! — не понял Андрей, сощурился и поднялся, наконец, на ноги.
Тоха уставился на него, ненавязчиво положив ладонь на свой обрез.
— Живой он, — сказал Андрей, — стал бы я жмура таскать.
Рыжий, словивший пулю в руку, приполз, поливая траву теплой, темной кровью. Перевернулся с трудом на спину и застонал:
— Мужики… ранили меня монолитовцы!
— Вижу, что не в жопу целовали! — усмехнулся Андрей и подошел к нему, уселся на корточки, — валяй, показывай, что у тебя с рукой, снайпер хуев.
Котя тем временем осторожно подполз к Серому, похлопал его по небритой щеке и потряс:
— Эй, Серый, вставать пора. Приходи в себя… — он сильнее потряс его, — а то здесь опасно.
Тот не реагировал, губы его слегка подрагивали, зубы стучали друг о друга. Котя ударил сильнее, и Серый очнулся, приоткрыл глаза и уставился на него в ответ. Неловко взмахнул руками и кое-как поднялся на ноги. Обвел всех присутствующим бессмысленным взглядом, и промычал что-то невнятное. Мужики тут же расступились кружком, настороженно уставившись на вожака. Серый вновь промычал что-то невнятное, из уголка рта потекла слюна.
— Спекся, — выдохнул тихо кто-то над ухом Коти. Серый непонимающе уставился на него, потом повалился в траву, принялся стонать и мычать, вцепившись в свой капюшон.
— В натуре, спекся, — со смесью отвращения и ехидства в голосе сказал Тоха. — Ну, Андрей, ну даешь!
Андрей постоял, посмотрел, как Серый с глухим рычанием то надевает на себя капюшон, то вновь стаскивает его. Сплюнул шумно и отвернулся. Тоха подошел к нему и приобнял за плечо:
— Не страдай, Андрей, а держи хуй бодрей! Он же тебе не нравился никогда. Сам говорил, что Серый много на себя берет.
Андрей мрачно глядел в одну точку, не возражая Тохе. Потом закинул автомат на плечо и сказал:
— Валим отсюда, мужики.
Возражать никто не стал.
Котя пошел было за всеми, но потом обернулся на сидящего на траве Серого. Тот недоумевающе глядел в спины уходящих мужиков и часто моргал. Котя заметался, подбежал к Серому, потянул его за руку:
— Вставай, пойдем, пойдем. Ну вставай же ты!
— Мммммы...
— Ну пошли же, блядь! — рявкнул Котя, схватил Серого за руку и поволок за собой. Тот не сопротивлялся. Стискивал ладонь Коти сильными, крепкими пальцами.
***
Сквозь шуршащие кусты они пробирались не так уж долго. Котя плелся в хвосте отряда, стараясь не оторваться и не потерять Серого. Торопился изо всех сил, чтобы не отбиться от группы, страшно боялся остаться вне сплоченной стайки своих.
Только на привале, укрывшись в овраге, Андрей заметил, что Котя не один.
— Ты, блядь! — рявкнул он, развернувшись к нему всем корпусом. — Ты ебу дался?
— Андрюха... — только и успел вякнуть парнишка, испуганно втянул голову в плечи, получив по морде.
— Заебись, — ухмыльнулся Тоха.
— Серый, пошел на хуй, — сказал кто-то из мужиков, и остальные его поддержали, прогоняя бывшего вожака. Серый стоял, сосредоточенно разглядывая какую-то букашку на пальце, будто происходящее его не касалось. Котя, несмотря на полученную помордину, не сбежал в кусты, и встал рядом с Серым, выкрикнул громко:
— Мужики, вы чего, охуели совсем?!
Взгляды впились под ребра, словно ножи, но Котя не отступил.
— Серый же, блядь, живой, — проговорил он как можно более серьезным голосом, — я думаю, его вылечить можно...
— Умом тронулся, что ли?
— Зомби вылечить?
— Иди снорка вылечи, долбоеб!
— Так, тихо, мужики! — Андрею едва удалось перекричать галдеж, — чего разорались, самые сильные в Зоне, что ли?! Давайте передохнем, блядь, у меня ноги уже отваливаются.
***
Котя и не представлял себе, как он устал, пока не опустился на прогретое солнцем бревно. Сейчас ему было страшно, так страшно еще никогда не было, разве что полгода назад, когда он впервые оказался в Зоне. Поначалу тогда все пугало, конечно, а сейчас вроде бы попривык, особенно среди мужиков. В Зону Котю привела жажда денег, отсутствие вездесущих ментов и, конечно, сталкерская романтика. Примерно через неделю Котя осознал, что сталкер из него как из хуя дудка, вместо ментов на Зоне есть вездесущие военные, а деньги хоть и проще зарабатывать, добывая хабар, но гопстопом как-то привычнее и надежнее. Прибившись к бандитам, он чувствовал себя уверенно и относительно безопасно, но сегодня ему впервые стало страшно среди них.
— Эй, Серый, — позвал он тихонько, дотронулся до его локтя, — как ты?
Тот почувствовал прикосновение и обернулся. Взгляд его уже не казался осмысленным, добрым и серьезным. Котя помотал ладонью перед его лицом, и Серый неприязненно и глухо зарычал.
— Не рычи... — выдохнул он, — не рычи, тише. Может быть, все еще можно вернуть назад.
— Нельзя, — помотал круглой головой Рыжий, присел рядом, баюкая перебинтованную руку, — у него мозги выжжены, нету их, все, кранты.
— А вдруг временно?
— Ну что временно, блядь, что ты заладил одно и тоже. Не тупи, Котя, и без тебя тошно, — сказал Андрей, хотел пинком согнать его с бревна, но Серый обернулся к нему. Уставился мрачно и угрожающе замычал.
— Тише, тише, — зашептал Котя на ухо Серому и накинул ему капюшон, натянув по самый нос. Серый тут же умолк, словно попугай, накрытый платком.
— Ты глядь чё творится! — усмехнулся Тоха, подойдя ближе, — Котя-то у нас повелитель зомби.
— Охренеть, он его слушается же!
— Меджик пипл, вуду пипл, — подъебал Тоха, а Серый тупо сидел на бревне, вместо того, чтоб встать и оторвать Тохе башку.
— Хватит, — тихо пробормотал Котя. — Хватит, мужики, а?
— Ты, чмо малолетнее, молчал бы, а?! — злобно рявкнул Андрей и съездил Коте по затылку. Серый поднялся, стянув капюшон с головы.
— Ррррыыы… — завел он низко и глухо, глядя на Андрея исподлобья.
— Серый! Сядь, блядь, пожалуйста! Не нарывайся! — Котя навалился ему на плечи, вынуждая сесть обратно. Бесполезно, с тем же успехом он мог попробовать сдвинуть камень. Подергав Серого за рукав, он плюхнулся обратно, и закрыл голову руками. Выдохнул, и тут же почувствовал, как Серый послушно уселся рядом.
— Вот и молодец, — сдавленно пробормотал Котя. Краем глаза он увидел, как Тоха подошел к Андрею и сказал что-то ему — тихо, неразборчиво, разглядывая самого Котю.
— Поешь немного, — пробормотал Котя, нарезая перочинным ножиком колбасу, найденную в рюкзаке Серого, — возьми, поешь, полегче будет. Смотри, какая колбаса вкусная.
Серый плохо реагировал, глядя куда-то сквозь него. Котя пихнул ему в зубы колбасы и сам сунул в рот кусок, давясь ею, размазывая жир по губам. Кусок не лез в горло, сдавленное чьей-то невидимой рукой.
— К-к-к… — не то проговорил, не то прокашлялся Серый, расправившись с колбасой, посмотрел на него, а потом уставился на Андрея, который следил за ними внимательно.
— Серый, ешь молча, м посоветовал Котя, отвернувшись. Но потом почувствовал чужое присутствие совсем рядом: Андрей подошел вплотную и дружески похлопал Серого по плечу.
— Пошли, Серый, — сказал он, глядя куда-то мимо голубых глаз бывшего вожака.
— Что такое? — вякнул Котя.
— Заткнись, не с тобой разговаривают. Заебал уже в край. Эй, Серый, ты слышишь меня? — Андрей стиснул пальцы на его плече. Серый поднялся, посмотрел ему в глаза, и Андрей вновь отвел взгляд.
— Не надо, Андрюха, — тонко вскрикнул Котя, вцепился в его рукав, но тот лишь стряхнул его, точно соплю с пальцев.
Все остальные молчали. Тоха поглядывал то на него, то на Серого, Рыжий состругивал левой рукой щепки с бревна, сосредоточенно, деловито и аккуратно, как будто на заказ его стругал.
— Пошли, Серый. Побазарить нам надо.
Серый мычал и упирался, но Андрей, устав уговаривать, накинул ему на лицо капюшон и повел в кусты. Котя хотел рвануться за ними, но Тоха перехватил поперек живота, стиснул, не давая вывернуться. Молча посмотрел на него многозначительно, не обещая ничего хорошего. Котя рыпнулся, напряженно сопя, с резким всхлипом укусил Тоху, выматерился неразборчиво. Мужики молчали, занятые своими делами. Рыжий загнал себе под ноготь занозу и крякнул от неожиданной боли, заглушая тихий глухой отзвук выстрела. Котя все-таки вывернулся, рванулся в те кусты, не видя ничего от выступивших слез, нельзя было позволять Андрею сделать это, ведь все могло быть иначе, мужики могли ошибаться...
— Стоять, — сказал ему Андрей, уперев ладонь ему в лоб. — Иди и сядь на место.
Котя ненавидяще уставился на него, хотел уже вскинуть автомат, расстрелять Андрея за то, что он сделал. И не смог. Единственное, на что его хватило — врезать с размаху по поганой андреевской роже.
И получить в ответ так, что земля тут же ударила в затылок.
— Ты чего, сопля зеленая, совсем попутал? Иди, блядь, и сядь на место.
И Котя послушался, под внимательными взгляды поднялся на ноги. Прошел молча, не глядя ни на кого и уселся на корточки.
@темы: (c) Lady Aribet, Ангст и пафос, Lady Aribet фанфики, Покрась свою повозку... Покрась ее кровью!, S.T.A.L.K.E.R., Бида! Бида!
-
-
22.01.2013 в 02:29Ты так пишешь, что я снова превращаюсь в твою пищащую фанаточку
-
-
22.01.2013 в 12:39