Риторически, значит. Почему когда бодро настукиваешь на клаве, заливисто хохоча, какое-нибудь аццкое начало фика типа:
"Дождь... дождь, непроглядный серый, унылый дождь, заполнивший все ямки и выемки, заливший все нутро доверху, заполнивший его этой серой мрачностью до предела, этот серый дождь, такой же серый, его и его боксеры, серые, непроглядно серые боксеры, в мрачный светло-сизый цветочек, и это маленькое пятнышко смазки, просочившейся сквозь ткань, словно слезинка дождя, этого непроглядного серого дождя..."
Ну вы поняли, так вот, почему это вот стучишь по клаве с упоением, эта лабуда не кажется фуфлом, но стоит только открыть какой-нибудь стосотый текст с таким началом, как начинаешь сплевывать яд в пластиковый стаканчик, воротить морду и сдерживаться, сдерживаться изо всех сил, чтобы не подбежать к автору и не затолкать ему в глотку Льва Николаича вместе с Федором Михалычем, например?