Наступающее лето примечательно двумя вещами.
Это тополиный пух, который везде и всюду, в этом году очень, очень много пуха - ну, либо я хожу в местах его скопления.
Кто-то не расстается с респиратором, кому-то пух залипает в глаза, а мне как-то нет. Он висит в воздухе, легкий и невесомый, почти не движется даже в нем, а земля под тополями усеяна им, словно снегом. Мне почему-то кажется, что это не пух, а ядовитая плесень как в "Наусике из Долины Ветров" или снежные блохи из "Поселка", или еще какая-нибудь летящая опасная хрень, это так здорово.
И трясогузки. Раньше их можно было увидеть только за городом - в лесу или на поселковой дороге, но сейчас их полно в городе. Они красивые такие, бело-сер-черные, какие-то аристократичные по сравнению с воробьями. Воробьи прыгают, как комочки перьев и пуха, а трясогузки бегают. Спринтеры такие, лапками по дороге, быстро-быстро.
И трясут всем, чем полагается, есессна.
Недавно иду на работу по небольшой аллее, усеянной пухом, посреди большая лужа, а в луже по колено стоит трясогузка и смотрит на свое отражение в воде. И больше нет никого рядом. Я ей говорю - ты чего стоишь? А она стоит. Я поравнялась с ней, прошла мимо, дошла до поворота и обернулась - а она все стоит.
А еще у меня лежат билеты в Москву через две недели. Вру, конечно.
Это не билеты. Это какая-то информационная хрень, а билеты оформят в аэропорту.
И вот предчувствие скорых встреч волнительно и вообще.